Итоги выборов: Хвост психологии виляет властью

Юрий Москвич, политолог:

— В Красноярском крае исторически сформировалась довольно большая группа людей, которые не доверяют власти, с подозрением относятся к любым ее действиям и ходам. И пандемия не только остро обозначила эту категорию, но даже обострила ее позицию. По некоторым оценкам, в эту группу входит 20–30 % населения региона. Именно эти люди крайне негативно реагировали на любые шаги власти в направлении сдерживания инфекции, считая, что история с этим заболеванием во многом надумана в интересах неких сторонних групп. И это особенность именно Красноярского края: по данным, которые есть у меня, в других регионах Сибири эта категория куда малочисленнее, чем у нас. С этим придется разбираться (особенно учитывая вероятность второй волны пандемии), но как, совершенно неясно, ведь во многом это общекультурная, а не ситуативная проблема, и решать ее нужно тоже на более высоком уровне.

 

Вторая группа — это те, кто еще на старте сильно испугался болезни и пристально следил за информацией о неготовности власти эффективно справляться с ситуацией. Да, сейчас они немного успокоились, потому что увидели, что власть работает, система здравоохранения адаптируется и ситуация движется к улучшению. И этим людям нужно продолжать подавать такие сигналы — именно их они ждут от власти.

 

В третью группу попали те, кто находится в группе риска из-за возраста, сопутствующих заболеваний и т. п. Они опасаются, что ресурсов даже изменившейся системы здравоохранения на них не хватит. Плюс они понимают, что переносчиками вируса могут стать и их близкие, но не прекращать же им отношения с ними! И эти люди ждут от власти сигналов, что она способна их защитить, что они не брошены.

 

Алексей Новиков, 

доцент кафедры социологии Сибирского федерального университета:

— Основной запрос людей к власти, который пандемия вывела на первый план, — это социальные гарантии. Причем в самом широком смысле этого слова. И в них теперь входят и те, которые до этого к таковым не относились. Например, запрос на поддержку населения и бизнеса, запрос на сохранение доходов и рабочих мест. Если до пандемии можно было обсуждать рабочие места как «неосновную тематику» и «задачу бизнеса», то теперь решение такой проблемы атрибутируется власти.

 

Пандемия заставила людей усомниться в традиционных стереотипах, при помощи которых работало восприятие власти. Например, можно было сказать «крепкий хозяйственник», и все понимали, что это за человек и чего от него можно ожидать. Теперь же требования к «крепким хозяйственникам» возросли, как и запросы к «молодым технократам», и не все из них смогли этим возросшим запросам соответствовать. Ну как, например, может существовать «крепкий хозяйственник», не несущий ответственности за бизнес?

 

Могу предположить, что в скором времени эти стереотипные описания вообще начнут рассыпаться, а восприятие власти будет строиться на поведении и выполнении обязательств на коротком горизонте. Буквально: не будет больше возможности апеллировать к каким-то обобщенным описаниям.

 

Александр Силаев, писатель, публицист:

— В первую очередь, как мне видится, пандемия обострила запрос на патернализм. И у нас, и на Западе. Когда общество что-то хочет от власти, обычно это сводится либо к «дай», либо к «не мешай». Первый пакет пожеланий как бы левый, второй — правый. И вот первый явно доминировал. Не только у нас, что ожидаемо, но на всем земном шаре, и вот это удивило.

 

Второе, что ярко обозначилось во время пандемии и по ее итогу, — это представление о государстве как о таком глобальном собесе пополам с МЧС. В случае чрезмерной беды оно обязано принимать чрезмерные меры, иначе проклянут за бездействие. Даже многие либералы хотели карантина. Власть просто отзеркалила запрос общества, решив, что лучше перестараться, чем недостараться. Вот почти везде и перестарались…

 

Можно сказать, что в этот период ситуацией рулила психология. Сначала стало ой как страшно. Потом ой как надоело. А меры отражали не столько реальный процесс «пандемии», сколько ее восприятие. Хвост массовой психологии, грубо говоря, вилял всей мировой государственной собакой. 

 

Подготовил Евгений Волошинский