Рудольф Руйга: «Кому-то надо распутывать флаг»

Гость рубрики «Деловой разговор» — Рудольф Руйга, известный красноярский спортсмен и тренер по скалолазанию. Мастер спорта СССР (1975), двукратный чемпион СССР (1979), двукратный серебряный призер чемпионатов СССР (1975, 1979), заслуженный тренер РСФСР (1991) и столбист.

У красноярских Столбов поменялся статус, теперь это национальный парк. Что-нибудь изменится, как вы считаете?

— Начну с того, что Столбы изменились раньше. Прежде в заповеднике разрешалось ходить абсолютно везде, на самые дальние Столбы. Сейчас же эти направления закрыты для людей. Возможно, новый статус как-то повлияет, и станет посвободнее. Запреты же не всегда приводят к порядку. Важнее осознанность. Раньше, например, разрешалось разводить костры на стоянках. Но пожаров не было. И мусор закапывали, лопата всегда была с собой.

Помните, как первый раз попали на Столбы?

— Изначально меня таскали на плечах: то отец, то его друзья, — туда, на Столбы. Потом я стал пешком ходить. В итоге еще дошкольником побывал на всех диких Столбах, включая такие, как Седловое, Развалы — это самые дальние. Некоторые столбисты, которые считаются бывалыми, так и не побывали на Седловом. А я там впервые оказался в пять лет.

Отец — Руйга Рудольф Крустинович (1923-2002) — график, заслуженный деятель искусств РСФСР

Уже тогда захотелось стать скалолазом?

— В шесть лет я скалолазом быть не собирался. А по 20 км меня заставляли наматывать родители. Самостоятельно начал ходить в средних классах школы. Учился во вторую смену и зимой после уроков шел на Столбы. Уже по темноте. Один, без родителей. Мне это нравилось. Мало того — я начал втягивать своих приятелей. К пятнадцати годам вместе с друзьями покорил все вершины заповедника, которые представляли какой-то интерес для лазания, включая самые сложные — Коммунар, Митру. Мы втроем целенаправленно лазили. На одну вершину, на другую. Где мы еще не были? Значит, идем туда. Однажды на неделю ушли на дикие Столбы. Три пацана. Покорили там 18 развалов, все подряд. С собой взяли провизии: два рюкзака были поменьше, а один огромный — 30 кг. И мы каждый по очереди несли его по полчаса. Жили там одни. У нас, правда, был с собой самопал, заряженный дробью. Но медведя так и не встретили.

Прыжок между Перьями — внизу пропасть

Без страховки лазали?

— В то время все так лазали. Это как проявление свободы. От всего. Но прежде всего от страха, наверное. В советской реальности его много было. Есть такая версия, что на Столбы сбегали, как во внутреннюю эмиграцию. И там была настоящая реальность, только без политики, деятелей, органов.

В 15 лет я впервые увидел на скале Царские ворота надпись огромными буквами: «Смерть КПСС!». Это 1967 год. Известно, что еще до революции 1917 года Столбы украшали протестные лозунги. На Втором Столбе еще в 1899 году написали огромными буквами лозунг: «Свобода!».

Второй столб. Площадка «Свобода», 1933 год

Когда вы решили стать спортсменом?

— Свое призвание я ощутил в старших классах. За год до окончания школы заявил родителям, что стану профессиональным альпинистом. После выпускного, мол, уезжаю в Алма-Ату, там есть институт физкультуры со специальностью «тренер по альпинизму». Мать ответила кратко: «Только через мой труп». Пришлось подать документы в Цветмет на кафедру обработки металлов давлением. Институт был через дорогу. Нисколько не жалею, что остался в Красноярске, даже не знаю, как сложилась бы моя жизнь без Столбов. А физвос в педагогическом все же пришлось окончить, но позже и заочно — я уже работал тренером, был мастером спорта. Выходит, что в целом я был прав, когда собрался стать профессиональным спортивным тренером.

Плеяда чемпионов

А как вы впервые попали на должность тренера?

— После поступления сразу пошел в секцию скалолазания, которая базировалась в Цветмете под эгидой общества «Буревестник», которое объединяло спортивные секции всех вузов страны. Краевое отделение устраивало регулярные соревнования. Лучших приглашали на первенство краевого совета «Буревестник». А потом первенство центрального совета — на уровне Союза. Потом проводился чемпионат ВЦСПС, где выступали лучшие от каждого спортивного общества — «Буревестник», «Труд», «Зенит», «Водник» и прочие. Получилось так, что я сразу с первого выступления краевые соревнования выиграл. А через год Валера Прокопьев, который был председателем секции, защитил диплом, и его отправили по распределению на Север. Мы остались без руководителя. Провели собрание, и меня назначили новым шефом. Так я в 18 лет стал тренером. На общественных началах.

А деньги именно за тренерскую работу я начал получать, только когда мне предложили — в 1976 году — возглавить ДЮСШ по скалолазанию при обществе «Водник» — это была первая в СССР (!) школа по скалолазанию.

Прогулка на Столбы, 80-е

Но инженером на заводе все равно после вуза пришлось поработать?

— Сначала на заводе автоприцепов в Сосновоборске, затем на Судостроительном. Два года. Начальник цеха был только рад, когда я уволился, чтобы возглавить школу скалолазания. Это он сказал крылатую фразу: «Лучше иметь трех пьяниц, чем одного спортсмена!» Постоянные соревнования, отлучки — никому такие чемпионы в цехах не нужны. Каждый должен заниматься своим делом. Но работы я никогда не боялся. Когда я перешел на тренерскую работу, у меня оклад стал всего 120 рублей — на заводе был 270 рублей. Как трех дочерей растить? Стал колымить: красить вышки, краны и прочие высотные конструкции — 80 объектов за всю жизнь. Ездил на Север и за две недели зарабатывал по 3 тыс. рублей. На жизнь нам хватало, но купить что-то серьезное было невозможно. Машину, например, я купить не мог. Госцена на нее была 5–6 тыс., и очередь на 20 лет, а на черном рынке за «Жигули» 35 тыс. просили. С квартирами были такие же «чудеса».

Позже, когда Горбачев объявил кооперативное движение, мы продолжили заниматься работой с высотными конструкциями, только уже больше зарабатывали. Несколько бригад работали. А в 90-е кооперативы задавили налогами. Мы платили 17 налогов. У меня бухгалтером работала моя воспитанница Галина Петрова — сейчас директор «Руйговки»; она посчитала и говорит: «Работать невозможно, с рубля надо заплатить 97 копеек налогов». Обороты у кооператива были полмиллиона в год, и из них большая часть уходила на налоги. И пришлось все это закрыть.

Последний раз в 1998 году я по подряду красил трубу на «Сиените», которым тогда владел Анатолий Быков. Нам деньги отдали ровно через неделю после дефолта. Мы много тогда потеряли. С тех пор решил, что с меня хватит. Дети выросли, у них свои доходы, свои семьи.

Стена с наградами

С чего началась «Руйговка»?

— Наша база «Руйговка» стоит на восточном входе, все ее видели, и все ее знают. Многие считают, что это уникальный архитектурный проект. Но на самом деле я взял проект типовой — двухэтажный дом с четырехугольной крышей и гаражом. А потом мне помогли его переделать под текущие нужды. А вот история строительства «Руйговки» сложная, по сути, она растянулась почти на 10 лет, начиная с получения разрешения на строительство. Дело было так. В 1976 году я повез в Москву письмо от Крайспорткомитета с просьбой разрешить строительство спортбазы для сборной края. Заповедник «Столбы» тогда был в ведении Главохоты. Директор ведомства надо мной лишь посмеялся: «Как можно в заповеднике что-то строить?» Объясняю, что наш заповедник всегда был открыт, он частично в черте города. «Никаких. Забудьте». Через 7 лет, в 1983 году вышло постановление Совета министров совместно с Главохотой, которое разрешило в заповеднике строительство нескольких спортбаз. Крайспорткомитет объявил конкурс, для участия требовалось предоставить гарантийное письмо от какого-либо предприятия. Я пошел к директору завода «Радиосвязь», рассказал об уникальной возможности. Тогдашний директор Мосин был прогрессивным управленцем, опережал свое время лет на десять. Он стал руководителем предприятия в 35 лет, до этого работал комсомольским лидером на «Красмаше». Под его руководством строился лагерь «Гренада». За короткое время руководства заводом он успел построить 9-этажный дом на Копылова — при этом умудрился не выделить городу ни одной квартиры, хотя было принято 25 % отдавать непонятно за что. Построил поликлинику на Бограда — она до сих действует. При Мосине завод начал выполнять план, хотя много лет был в глубоком минусе. Соответственно, сотрудники начали получать премии.

Так вот, Мосин дал нам гарантийное письмо и добро на строительство, выделил материалы, но предупредил: «Поскольку строите для себя, то и рассчитывайте только на себя — рабочих с завода не дам». Мы со спортсменами и друзьями: Валерой Калугиным, Олегом Шаульским, Олегом Богомазовым — засучили рукава и начали строить. В конце 1986 года был подписан государственный акт о вводе базы в эксплуатацию. Из Москвы я привез штатное расписание и разрешение от Главохоты на заключение договора с заповедником.

После подписания всех бумаг собрал спортсменов и сказал, что объявляю конкурс на лучшее название базы. Народ загадочно заулыбался. Алексей Владимиров сообщил, что название давно уже существует. «Какое?» — спрашиваю удивленно. А Леха отвечает: «Руйговка». Я возмутился: мол, ни к чему этот «культ личности», и предложил официальное название «База «Такмак». На том и порешили. Но на Столбах прижилось название «Руйговка».

Этот прекрасный коттедж в живописном месте — спортбаза скалолазов "Руйговка"

Скалолазание — главный красноярский вид спорта?

— К сожалению, нет. Хотя не было бы Столбов, совсем не такими бы темпами развивалось скалолазание и альпинизм в России. Но на родине скалолазания его мало ценят. Посмотрите, сегодня у нас представители игровых видов спорта: ручной мяч, футболисты, хоккеисты, волейболисты, регбисты — получают бешеные деньги, зарплаты миллионные выделяются из бюджета. При этом олимпийские медали приносят другие. Вот я заслуженный тренер, 40 лет педагогического стажа, получаю 41 тыс. рублей в месяц, это меньше средней зарплаты в Красноярском крае — 47 тыс. Это ненормально. Тот же Ефремов, который сейчас печально прославился со смертельным ДТП — у него зарплата в театре 3 млн в месяц. Что он такого сделал для страны?

Дочь — Татьяна

Моя дочь, олимпийская чемпионка Татьяна Руйга, однажды летела в самолете с нашим футбольным клубом. Получилось так, что она сидела одна, а вокруг один мужики, пиво пьют. Разговорились. Они хвалятся, что мы футболисты, спортсмены, звезды. А ты чем занимаешься? Руйга? Олимпийская чемпионка? И сколько ты получаешь? Они не поверили в 2,5 тыс., которые Таня получала в спорткомитете края. Под конец полета парни признались, что им стыдно, что они получают такие деньги, а чемпионка мира — крохи. Деньги должны мотивировать спортсмена на результат, быть мерилом его достижений на поприще. У нас получается совсем наоборот. Игровые виды спорта, залитые деньгами, полностью потеряли мотивацию к победе.

Вы считаетесь основателем скалодромного направления. Как пришло понимание востребованности в будущем искусственного рельефа?

— Первое — зрителям в зал ходить удобнее, чем на скалы. Ведь для соревновательного момента важно, чтобы скала была для спортсменов новая, незнакомая, а трассы вблизи быстро осваиваются, ищутся новые, все дальше и дальше от цивилизации — зритель туда не пойдет. Второе — показательный случай: когда проводился первый чемпионат мира и люди приехали со всего мира, на три дня зарядил дождь — лазить нельзя. Непогода закончилась вместе с командировками — все разъехались. Соревнования сорваны. Люди потратили время и деньги, а результатов ноль. Поэтому за рубежом быстро придумали проводить соревнования в зале. Французы из фирмы «Пирамида» первые в мире построили стену. А в 1991 году уже провели первые соревнования в закрытом помещении.

Рекорд в скоростном подъеме — 15 метров за 5 секунд

У нас все было проще. Миша Вершинин приехал с очередных заграничных соревнований и рассказал, что скалодромы — новый тренд, и без тренировок на них на международных соревнованиях нечего делать. Я ему выдал задание: привезти из следующей поездки несколько зацепок и кусочек скалодрома. Привез. Я отнес их в лабораторию «Радиозавода» на анализ. Химики посмотрели, рассказали, из чего это сделано и как можно это воспроизвести. Зацепы — эпоксидная смола с песком. Стена — хорошая березовая фанера. Покрытие грунтовали эпоксидкой, сверху песок, затем цемент с ПВА и окрас колером по вкусу. Получается прочная стена и зацепы с хорошим трением.

Но мне самому живая скала ближе к телу. Я очень люблю Столбы, просто кайфую от них. Даже сейчас я три-четыре раза в неделю хожу туда.

Часто поднимаюсь на Такмак. И распутываю там флаг. Каждый год ребята из бывшего общества «Спартак» вешают на 1 Мая флаг — традиция. Полотнище в пятнадцать квадратных метров. Оно часто спутывается в штиль. И кто-то должен его распутывать.

Скала Такмак, Столбы, Красноярск