Почему дробить компании больше не выгодно

О том, что произошло в этой области за последний год, рассказывает Кирилл Майер, основатель и глава юридической компании MAIER CONSULTING («Майер Консалтинг»).

Этот год стал временем серьезных изменений в налоговом законодательстве. Какие из них вы считаете наиболее важными?

— Тут все очевидно: увеличение налога на прибыль с 20 до 25%, введение прогрессивной шкалы НДФЛ и изменения в упрощенной системе. Если же выбирать из этих трех, то, конечно, наиболее заметным стало последнее. И дело даже не в том, что стало дороже и тяжелее. Стало сложнее. Если раньше предприниматель, работающий на упрощенке, просто подавал декларацию раз в год, то теперь придется отчитываться и по НДС, если он превысил 60 млн доходов в 2024 либо превысит этот порог в 2025, а это отдельная история и отдельный навык, которым владеет не каждый бухгалтер. Если у твоего бухгалтера таких знаний нет, придется его менять или ждать, пока научится. И это уже проблема. Да и саму бухгалтерию нужно будет перестраивать, а может, и саму структуру бизнеса, ведь после новшеств многим предпринимателям стало выгоднее работать на общей системе налогообложения. Переход на нее с упрощенки — довольно непростая процедура. Вот вам еще добавка в копилку головных болей.

Чем, на ваш взгляд, продиктованы кардинальные изменения в УСН?

— У ФНС есть амбициозная задача — отслеживать и ловить тех, кто дробит свой бизнес для оптимизации налоговой нагрузки. Но справиться с ее решением налоговики не в состоянии. Они не смогли найти эффективные инструменты, не разработали соответствующие программы и протоколы. Вот и придумали усложнить жизнь на упрощенке настолько, чтобы предприниматели стали от нее отказываться. Плюс дробление во многих таких структурах теперь экономически неэффективно.

Сработало?

— Про переход я уже говорил: такая тенденция есть, и она набирает обороты. Дроб­ление тоже теряет в спросе. Дело в том, что появление в упрощенке НДС и новые безэндээсные лимиты сделали дробление бизнеса практически бессмысленным, поскольку этот процесс сильно усложняет жизнь. Например, если у вас компания с оборотом в 1 млрд рублей, то раньше, чтобы оптимизироваться, достаточно было раздробить ее на четыре компании. Сейчас понадобится минимум семнадцать. А под них нужно найти номинальных учредителей и директоров, дропов, а потом еще и администрировать этот «колхоз». Это очень энергозатратно, и эффект не будет стоить потраченных усилий.

Совсем недавно к нам обратились несколько компаний, которые ранее были раздроблены, а теперь хотят, чтобы мы их собрали и к ним была применена амнистия по дроблению. Просто, когда они посчитали экономику новой жизни по старым правилам, оказалось, что это местами даже дороже, чем объединить все процессы в одной компании и спокойно работать.

А вам не кажется, что эти изменения — первые шаги к отказу от налоговых спецрежимов?

— Я вообще считаю, что спецрежимы рано или поздно прекратят свое существование. ЕНВД уже отменили. Следующие на очереди, полагаю, патенты. Плюс к этому рост инфляции за ближайшие несколько лет приведет к тому, что сегодняшние пороги по спецрежимам с возможностью не платить НДС даже небольшой магазин будет пробивать очень быстро. Так что они просто потеряют смысл. Может, останутся для каких-нибудь совсем уж микропредприятий, но концептуально играть роль перестанут. И это нормальный процесс.

Тут есть другой момент, о котором я уже говорил, — усложнение. Вот зачем оно понадобилось, я отказываюсь понимать. Все это дробление ставок в зависимости от выручки… Казалось бы, зачем?! Можно же было сделать просто — например, 10% с оборота. В конце концов, просто поднимите ставку по упрощенке. Но нет, ведь УСН платится в региональный бюджет, а НДС — в федеральный. Вероятно, чтобы пополнить казну и не дать регионам применять льготы по УСН, пошли на этот шаг.

А как бизнес реагирует на все эти нововведения?

— Я особых переживаний со стороны предпринимателей не заметил. Это же просто расходы, по большому счету. А значит, они все будут зашиты в стоимость товара или услуги. По сути, платить будет конечный потребитель. Кстати, к вопросу о прогрессивной шкале, которую многие позиционировали как некий налог на роскошь — в том смысле, что богатые теперь станут платить больше. Нет, не станут. Дело в том, что люди, имеющие бизнес, не получают деньги в виде зарплаты. Они получают дивиденды, а там как было 15% максимально, так и останется. Единственное, что до этого бизнесу нужно будет заплатить на 5% больше налога на прибыль, но в целом как для физлица состоятельному человеку будет без разницы.

Год назад, когда мы с вами разговаривали, вы отмечали серьезные изменения в самой парадигме действий налоговой инспекции относительно бизнеса. Тенденция сохраняется?

— Более того, усиливается. Особенно в части предъявления претензий к законопослушным налогоплательщикам по доплате налогов за проблемных контрагентов. Еще год назад такие претензии были единичными, а теперь они занимают достаточно большую долю в делах нашей компании. И процесс ужесточается.

Происходит это из-за того, что в налоговой сейчас выстроены регламенты, при которых сотрудники, обязанные разбираться, кто на самом деле не заплатил налоги, полностью демотивированы. Судите сами: выгодоприобретателя назначает вышестоящая инспекция, и переакцептовать его стоит больших усилий, в которых инспекторы не заинтересованы. Даже если кто-то пошел в эту сторону, есть серьезные риски попасть под подозрение в коррупции. А этого никому не хочется. Плохая ситуация, ведь налоговая, по сути, перестает разбираться в происходящем, а просто назначает ответственного, выбирая в цепочке операций самого платежеспособного.

Какие тенденции вы еще отметили бы в действиях налоговых органов за последний год?

— Налоговая в последнее время стала активно подключать к своим делам правоохранительные органы. Вообще, тут стоит оговориться: многие считают, что неуплата налогов в России — это автоматически уголовное дело. Нет, это не так. Другое дело — уклонение, то есть целенаправленные действия по сокрытию доходов от налоговой. Вот это уголовное преступление. Правоохранительная система подошла к вопросу креативно, и наметилась тенденция присоединения органами предварительного расследования к делам об уклонении более тяжких уголовных статей.

Так произошло, к примеру, с Еленой Блиновской, которой вменили легализацию доходов, полученных преступным путем. А этого состава у нее, по моему мнению, нет: она вела законный бизнес и получала за него деньги. Налоги — да, не платила, и признает это. А отмывать… Такого не было. Но состав легализации у нее есть. Зачем? Я полагаю, чтобы заключить ее под стражу. Или чтобы произвести впечатление на других предпринимателей. Тем самым повысить собираемость налогов. А в суде, я уверен, эта квалификация рассыплется как карточный домик. Еще одна тенденция связана с усилением работы по взысканию налоговых долгов. Для этого в Красноярском крае, да и не только, в структуре ФНС появились долговые центры. Инспекции, которые занимаются исключительно взысканием недоимок. Это такие коллекторы на максималках. Если последние умеют только запугивать, то у налоговиков огромный набор инструментов для реализации механизмов, позволяющих добраться до реальных денег бенефициаров. Например, подача исков к зависимым лицам, иски о признании должника банкротом, субсидиарная ответственность и прочее.

Сегодня компания «Майер консалтинг» представляет интересы налогоплательщиков в 8 регионах России. И это не только Сибирь, а также Москва и Санкт-Петербург. Обращаясь к нам за юридической помощью, вы получите компетенции сильнейших в регионе налоговых юристов.