Анна Прохорова: «Я не работаю с проблемами, я работаю с амбициями»

«Давай-ка сама!»

С Анной мы встретились во время короткого люфта между ее командировкой и выпускным дочери. Наверное, поэтому мой первый вопрос был сформулирован достаточно странно.

— Когда ты была в возрасте своей дочери, ты знала, чего хочешь от жизни, кем ты себя видела, например, через 20 лет?

— Да никем я себя не видела. Я не знала, что хочу. Такой конкретики не было. При этом я точно знала, что буду делать только то, что захочу.

— Откуда такая внутренняя свобода в столь юные годы?

— В семье культивировался статус свободы, жизненного выбора. Папа всегда говорил: «Давай-ка сама!». А я болела юношеским максимализмом в крайнем его проявлении. Если бы мне попалось на тот момент сообщество революционеров, я бы влилась в его ряды. Сто процентов! Все думали, что я приличная девочка, но внутри жил бунтарь. Теперь я понимаю, в чем причины. Рост 178 сантиметров, ты всегда стоишь первая на физкультуре, у тебя самая короткая школьная форма… Куча комплексов. Отсюда адская смесь внутри.

— Для таких девочек есть свой путь — модельная школа, баскетбол…

— А я ходила в геологический кружок. Бесконечные походы, обошла все пещеры Хакасии. До самого высокого уровня сложности. Когда меня муж зовет в походы, я сразу отказываюсь: хватит, находилась.

— И как рано ты начала вот это — «давай-ка сама»?

— В выпускном классе произошел удивительный случай, во многом определивший мою дальнейшую жизнь. В 11-м классе все отправились на подготовительные курсы. Кроме меня. Я решила, что в вуз поступать не буду, и пошла работать нянечкой в детский сад для малышей, больных ДЦП. Родителям ничего не сказала.

— Почему?

— Мне тогда казалось, что надо делать что-то руками, быть полезной людям. К «белым воротничкам» испытывала презрение: сидят, бумажки перекладывают. Можно назвать это гражданской позицией.

— Какими были впечатления от взрослой жизни?

— Получила мордой об асфальт. Я ведь не только максималисткой была, но и большой идеалисткой. Мне казалось, что все иначе устроено, люди заботятся друг о друге. А на самом-то деле полная жесть! Эти дети были никому не нужны. При этом они очень жесткие, манипулирующие, хитрые.

— Когда все раскрылось?

— В начале июля, когда надо было сдавать документы. Совершенно случайно. Соседка увидела меня гуляющей в детском саду с детьми и решила похвалить. Подошла к маме: мол, какая Аня у вас молодец, работает, деткам помогает. У мамы был шок. Вечером состоялся серьезный разговор, и я получила по полной.

— Тебя ругали?

— Меня выпороли. Но я не обиделась на родителей, потому что поняла, за что. За вранье. Степень доверия родителей была очень высокой. У меня никогда не проверяли дневник, не спрашивали, куда я пошла. А тут такая огромная ложь. С тех пор я точно знаю ценность доверия, не важно в какой сфере — личной, деловой или публичной. Теперь на эту тему у меня «пунктик».

Мама подняла все связи, чтобы в последний день приема документов меня хоть куда-нибудь взяли. Так я попала на индустриально-педагогический факультет на специальность «учитель труда, общетехнических дисциплин с правом преподавания в автошколе». 

— Однако учителем труда ты так и не стала…

— На первом курсе меня случайно вырулило в шоу-бизнес. Я познакомилась с кавээнщиками, и вместе с подругой мы стали обеспечивать музыкальную часть выступлений. Сложился дуэт.

— Как вы назывались?

— Дуэт Аня и Оксана. Пели русский андерграунд. Получалось у нас неплохо. Мама шила просто фантастические костюмы, и выглядели мы бомбически. Начались поездки, выступления.

В Новосибирске познакомились с известным продюсером Натальей Гаринсон, стали попадать на серьезные сборные проекты. С успехом выступали в ночных клубах Новосибирска. Кстати, там к нам подошел дядечка и представился: «Моя фамилия Ревякин». Так мы стали дружить с группой «Калинов мост».

— Это было хорошее время?

— Это было время, когда меня колбасило каждую минуту. Я жила так, что мне было некогда задумываться, а что же будет дальше. Тем не менее, момент рефлексии все же наступил. Несмотря на то, что я хорошо зарабатывала, пришло понимание, что этот мир не мой.

— Мир шоу-бизнеса?

— Да. Это параллельная вселенная, живущая по своим законам. К реальной жизни этот мир не имеет никакого отношения. Как-то равняться на людей из шоу-бизнеса, стараться быть на них похожим, все равно, что пытаться стать похожим на дельфина. Они другие. Я вошла в этот мир, он меня принял, но он мне не понравился.

— Что именно тебя оттолкнуло?

— Сработал мой юношеский максимализм. Я не понимала, как люди могут со сцены говорить одно, а потом, в гримерке, на банкетах за накрытыми столами совершенно другое. Прежде всего о своей аудитории. Ну, и о коллегах по цеху тоже. Сплетни, манипулирование… Не мое.

«Медийка стала инфантильной»

Каждое ее появление на телеэкране обсуждалось. Одежда, фирменные фразочки, заразительный смех в прямом эфире — это было новым. Одних раздражало, других притягивало. Не было равнодушных. А началось все в молодежной программе абаканского телеканала.

— Как ты оказалась на телевидении?

— Опять случайно. В Саяногорске с подачи Олега Дерипаски был создан телеканал. Дмитрий Буевич собрал там совершенно космическую команду, которая делала невероятно крутые проекты. Они быстро стали знаменитыми на всю республику, им доверяли безоговорочно. В результате было принято решение открыть филиал в Абакане.

И здесь произошла история, которая, наверное, больше никогда не повторится. Настолько серьезно к таким вопросам в нашей стране больше не подходят…Несколько крутых московских пиарщиков приехали в Абакан. У них было много задач. В том числе помочь в формировании молодежной редакции. Почти год они ходили на местные тусовки, в клубы, смотрели, кто и как работает в местных СМИ, чтобы поштучно выбрать «агентов влияния» — яркую, талантливую молодежь, потенциальных «звезд».

— Конечно же, на глаза им попалась Анна Прохорова…

— Раздался звонок на домашний телефон, и меня спросили в лоб: «Хочешь работать на телевидении?». Ответила, не задумываясь: «Конечно, хочу». Пригласили на кастинг. Когда я пришла в назначенное место, то увидела многих знакомых. «Вы что здесь делаете, ребята?». —  «На кастинг пришли». —  «Вообще-то я тоже».

А потом нас поселили в огромной квартире в формате «Эллен и ребята» (модный французский сериал середины 90-х, прообраз «Друзей». — Ред.). Учили снимать, монтировать, верстать. Но самое главное — учили быть собой в кадре, переносить свою обычную жизнь на экран. Например, на дискотеки я тогда ходила исключительно в сварочных очках, так мне нравилось. Стало быть, снимая сюжет про ночной клуб, я отправлялась туда в этих же очках и в них стендапилась (стендап — репортерский прием, когда журналист работает непосредственно в кадре на месте освещаемого события. Альтернативный термин — репортерская стойка. — Ред.).

— Во что вылился этот эксперимент?

Проект назывался «БУМпрограмм». Это была легендарная программа, ее до сих пор помнят. Все, кто там засветился, далеко пошли. Теперь это известные в стране сценаристы, режиссеры, продюсеры и медиа-менеджеры.

Потом были новости, работа в кадре, радио, много разных телеформатов и авторских программ. Благодаря всему этому я попала в обойму «Интерньюс», затем в школу Владимира Познера. После защиты диплома у Познера сразу же получила несколько предложений от московских телеканалов. И осталась в Москве. Но недолго.

— Обычно творческие люди рвутся в Москву…

— Не важно, где ты живешь, важно, что ты делаешь. Некоторое время я там проработала и поняла, что с такими принципами и с такой телефонной книжкой надо делать настоящие проекты, которые тебе нравятся. И лучше их делать в небольшом городе, где ты реально что-то можешь изменить журналистикой.

Вернулась в Абакан, но даже не успела разобрать чемоданы. Позвонил Дмитрий Буевич и пригласил работать в Красноярск. Месяца на три… В итоге три месяца вылились в 15 лет.

— Ты говорила о цинизме шоу-бизнеса. Журналистский мир не показался тебе циничным, неискренним? Нас ведь часто в этом упрекают.

— Еще чаще журналистов упрекают в непрофессионализме. Не хочу показаться резкой по отношению к коллегам, но лишь 5% людей, работающих в СМИ сегодня, знают свое ремесло и понимают, что они делают. Остальные создают непонятное движение, какое-то псевдовлияние на ситуацию. Всегда с очень серьезными лицами.

Лучше вообще ничего не делать, чем делать вид, что ты влиятельный человек. А цинизма в нашей профессии ничуть не больше, чем в любом бизнесе.

— Что ты подразумеваешь под влиянием, говоря о СМИ?

— В медиа вся фишка в том, что ты должен уметь подняться на гору и увидеть все как бы сверху. Увидеть всю ситуацию целиком, а не просто какую-то одну историю. И каждый раз ты поднимаешься все выше, тебе открываются горизонты, которые не видны другим.

Тот, кто обладает талантом подняться выше других, приобретает влияние. Он становится личностью, брендом, его невозможно не заметить. Это неизбежно. Сегодня медийка стала инфантильной. Не то что на гору, на кочку далеко не каждый запрыгнет.

Вынуть топор из спины

Анна Прохорова проработала на канале «СТС-Прима» 15 лет, но мало кто знал, что популярная телеведущая большую часть рабочего времени отдавала менеджерской работе, отвечая практически за весь развлекательный контент.

— Красноярцам ты стала известна благодаря программе «Детали». Ты и другие детальные агенты быстро стали популярными. Вас обсуждали, смотрели, вы были крутыми. И все-таки это очень лайтовый формат, развлекуха. Почему не новости, например, не авторская публицистическая программа?

— По большому счету, новости — это просто. Главное — не выбрасывать ежедневник. Корректировка бюджета, депутаты пошли на каникулы, начались дорожные работы, отключили воду ,снова включили и так далее. Новости можно делать по шаблону. Главное, добавлять слово «сегодня».

В развлечениях не затупишь. Развлекательных программ много. Региональному контенту здесь приходится конкурировать с множеством федеральных проектов. Как сделать так, чтобы, когда на первой кнопке идет ледовое шоу или некий «Голос», люди выбирали местную развлекательную программу? Это очень непросто.

— «Детали» всегда казались командой единомышленников, вы были на одной волне. Каким образом удалось собрать близкий по духу состав?

— Набирая команду, я руководствовалась одним принципом: мне не нужны подплинтусные мыши, мне нужны звезды. Если агент деталей шел на пресс-конференцию известного политика, он должен был первым задать вопрос.

— Спросить: «От какого дизайнера у вас галстук?»?

— А почему нет? Потом обсуждался только этот вопрос. Знаешь, у наших региональных журналистов, делающих так называемый серьезный контент, очень быстро появляется топор в спине. Человека начинает распирать от чувства собственной значимости и непогрешимости. Он перестает искать, думать, придумывать, перестает зажигать в кадре. Ребятам из «Деталей» я все время говорила: «Вытащите топор из спины». Мы были интересными, и с нами было интересно.

— Тем не менее «Детали» закрылись.

— Это произошло эволюционным путем. Постепенно. Изменилось время, появились запросы на другие форматы. Постепенно исчезли персонажи, которые были интересны в кадре. Гламур мельчает. Сегодня представителей светской жизни города надо рассматривать под микроскопом — такие они незаметные, не яркие. В итоге передача перестала быть актуальной, и это нормально.

— Лично для меня было неожиданно, когда ведущая гламурных «Деталей» стала ведущей «Злой@». К тебе вдруг стали ходить какие-то политики, дядьки из ЖКХ… Ты органично себя чувствовала в так называемой публицистической журналистике?

— Вполне. Все это телевидение, просто разные форматы. «Злая@» — очень крутой  продюсерский проект, который придумали очень крутые телевизионщики под конкретную ведущую. Я не была автором, я была в образе и мне это далось достаточно легко.

— Гости студии на тебя никогда не обижались?

— Знаешь, у меня никогда не было задачи поставить человека в неловкую ситуацию. Эта передача не задумывалась для публичных унижений. Напротив, мы предоставляли людям возможность быть услышанными. В новостях проходит проблемный сюжет, и у контрстороны всего лишь несколько секунд синхрона (синхрон — жаргонный телетермин, обозначающий короткий фрагмент интервью. — Ред.). Здесь же можно было в течение 30 минут рассказывать свою точку зрения и быть услышанным и понятым.

— А надо обязательно подробно предъявлять свою точку зрения? Может лучше вообще помолчать, когда «мост обрушился»? 

— Мне кажется, что если ты депутат, большой чиновник и влез в историю про публичность, то должен разговаривать с людьми, а не прятаться от них. Ты вообще-то для них работаешь.

— Твой уход из «Примы» и, главное, из телевидения стал для многих неожиданным. Как это происходило и почему?

— На телеканале «Прима» я прожила большую жизнь. Все видели то, что происходит в кадре. Между тем, публичная составляющая, работа лицом — лишь небольшая часть того, что я делала. Я появилась на канале как антикризисный менеджер и уходила с должности бренд-директора холдинга — занималась продвижением всех продуктов. Это огромный опыт, который накопился, и, видимо, пришло время перейти в другое качество.

Все началось, как всегда, неожиданно. Раздался звонок из СибГАУ. Мне предложили вести авторский курс. Я согласилась, и на гуманитарном факультете появилась практическая тележурналистика. Мы работали от понимания собственников компаний: сначала определяли коммуникационную стратегию, затем рассматривали ее в разрезе телеремесла, вплоть до разбора монтажных фраз.

Проработала в СибГАУ пять лет, и те ребята, которые тогда учились, сегодня лучшие в своем деле, потому что они понимают, как работает телевидение и как можно использовать телеформаты, решая любые коммуникационные задачи компании.

Занимаясь авторским курсом, неожиданно для себя стала востребованным лектором в области медиа и коммуникаций. Меня стали звать на семинары, конференции, прочитать публичную лекцию. Приглашения приходили из разных городов. С удовольствием откликалась, хотя тогда еще знать не знала, что такое работа бизнес-тренера или наставника.

— Лекторская работа стала вытеснять телевизор?

— Не так. Я все успевала, и мои разъезды с одной стороны, не отражались на эфире, а с другой — раздражали.  Ну, и просто в один момент — ох, уж эти моменты — мне стало понятно, что я знаю в этой телекомпании все. Никакой глобальной оперативности не требуется. Я могла предугадать развитие любой ситуации, я знала каждую кнопочку. Никакого потенциального роста не предвиделось. Сплошная стабильность. Были и нюансы личностного характера, не без этого.

И я написала заявление. Ушла в никуда. У меня был курс в СибГАУ, еще я вела дважды в неделю передачу на Радио КП. И все.

— Но с экрана ты не сразу ведь ушла?

— Буевич любит говорить: «Ведущие — не грибы, в лесу я их не соберу». И я с ним согласна. Когда ты становишься лицом канала, за этим стоит труд многих людей, которые работали на тебя. А еще это ответственность перед телезрителями, которые тебе доверяют.

Если ты уходить, рвешь все в клочья, ты подводишь и свою команду, и своих телезрителей. Это не про меня абсолютно, поэтому какое-то время я продолжала вести «Злую@», новости и с экрана уходила постепенно.

Третий пункт райдера — сгущенка

Анна Прохорова не раскрывает имена своих клиентов и говорит, что именно по этой причине не может написать книгу, хотя накоплен уникальный материал. Каким был путь из телевизора в коучи?

— Тебе тяжело далось решение попрощаться с телевизором?

— Тяжело. Вдруг высвободилась уйма времени, которое некуда было девать. Не было ни особых планов, ни каких-то накоплений. Но опять помог случай. На почту пришло письмо с приглашением поучиться в московской бизнес-школе на тренера по специализации «медиа». В послании витиевато написали, мол, меня они выбрали, потому что я лидер в своей отрасли. При этом предлагалось учиться платно.

И я блефанула. Что-то подсказало, что поступить так можно и нужно. Написала в ответ, что предложение интересное, но раз уж я лидер и эксперт, то почему бы им не оплатить мое обучение. Они ответили, что подумают, отвалились на сутки, а потом написали, что согласны. Так я стала учиться на бизнес-тренера.

— Тебе стало интересно?

— Во всем, что касается ремесла, я зануда. Больше всего раздражает безответственность, когда люди берутся что-то делать публично, не понимая, что это означает. Я стала серьезно изучать андрогогику (андрогогика — раздел теории обучения, раскрывающий специфическое обучене взрослых людей. — Ред.), мотивационные и прикладные тренинги, прокачки. Стала ковыряться, все более погружаясь и затягиваясь в процесс.

В бизнес-школе мне сразу сказали, что мое направление востребованное. Так появилась история про медийность и коммуникации. Свои знания с той стороны телевизора я перевела в образовательный формат, который помогает понять медиа и научиться ими пользоваться. В процессе пришел нереальный азарт. Было много публичных выступлений, затем начались частные консультации.

— Теперь ты бизнес-тренер?

— Наставник по коммуникациям. Я работаю большей частью индивидуально.

— А как же тысячи людей, луч прожектора, направленный на гуру коммуникаций, овации, объятия зала по щелчку?

— Неинтересно. У меня в 18 лет были залы, овации, а потом огромная аудитория телеканала. Меня не интересуют ни власть, ни поклонение. Хочу принадлежать себе. Хочу, чтобы результаты моей работы передавались «из уст в уста». Публично я работаю с небольшими группами. Поверь, это гораздо эффективней для людей, чем собирать «стадионы».

— В чем тогда твой драйв?

— Ко мне обращаются взрослые самодостаточные люди, которые знают, чего они хотят. У них есть конкретные цели. И мы решаем конкретную коммуникационную задачу, добиваясь стопроцентной эффективности. Я не решаю проблемы, я работаю с амбициями. Каждый неизвестный звонок на телефон — это новая амбиция, которая ко мне постучалась, и мы будем вместе проживать эту ситуацию и добиваться конкретного успеха.

Каждый раз это отдельная задача — у каждого своя жизнь, свои особенности. Каждый раз это новый человек, который по-своему интересен и вдохновляет. Это очень тонкая работа, и каждый раз это новое путешествие.

— Ты можешь назвать имена своих клиентов? Кто эти люди?

— Нет, не могу. Люди обращаются ко мне не для того, чтобы я предавала их жизнь публичности. Среди моих клиентов есть бизнесмены, представители шоу-бизнеса и самые обычные люди тоже есть.

— Информация о том, что ты работала с Полиной Гагариной, все-таки просочилась в СМИ. — — Как вы встретились?

— Точно так же, как с другими клиентами. Я ведь нигде не размещаю рекламу о себе: мол, глядите, какой я офигительный наставник по коммуникациям. Работает сарафанное радио. Люди, которым я помогла решить их задачу, рекомендуют меня другим. Однажды раздался звонок от директора Полины Гагариной.

— И ты снова полетела на планету шоу-бизнеса.

— Я периодически туда летаю. Полина Гагарина — светлая сторона этой планеты. Она невероятно трудолюбивая, очень уважительно и с любовью относится ко всем, кто с ней работает. Она —музыкальный гений с невероятной силой воли и интуицией. При этом совершенно не цинична. По большому счету, Полина очень нетипичный представитель шоу-бизнеса.

— Какой случай из твоей индивидуальной практики был самым сложным? Не называя имен.

— Недавний. Моему клиенту вручали президентскую награду в Кремле. Мы уже работали, однако про эту ситуацию я узнала за четыре дня. Дело в том, что запрещено говорить о том, что ты вошел в список награжденных, до выхода официальных релизов.

Итак, у нас четыре дня, и нужно подготовить публичное выступление. Поскольку я была и остаюсь менеджером, то сразу задала следующий вопрос: каковы критерии эффективности нашего выступления? Клиент мог выступить в Кремле и без меня. Как будем оценивать мой вклад?

Решили, что нам необходимо попасть в федеральную ленту новостей и на федеральные каналы. Без денег, просто потому, что наше выступление будет особенным и привлечет внимание. Задача трансцендентная. Награждать будут многих, среди них масса известных людей, которых возьмут в кадр только из-за примелькавшегося лица. Мой клиент непубличный человек и легко может затеряться. С одной стороны, я знаю, что нужно телевизионщикам, чтобы именно твой синхрон взяли. Мы собираем весь образ— от внешнего вида до темпоритма речи. С другой, нужно смоделировать выступление клиента так, чтобы он принял мои предложения по тезисам и эмоциям. Это самое сложное. Я не копирайтер. Я не пишу тексты. Мы работаем над эмоцией, коммуникационными уловками и укладываем все в определенное количество тезисов. А что в реальной ситуации возьмет клиент— я не знаю!

Еще часовые пояса. В этом проекте я работала и в 2 часа ночи, и в 4 утра. И последние сутки вообще клиент не был на связи. Я очень волновалась.

Вечером вместе с мужем садимся у телевизора и включаем Первый канал. Вижу анонсы новостей, жду сюжета. Есть! В кадре мой клиент и его синхрон. Муж говорит: «Давай пять!». Открываем бутылку вина, переключаемся на Россию, на НТВ — все ведущие каналы взяли нас. Ура!

— А что твой клиент сказал президенту?

— Я не могу сказать, потому что ты сразу догадаешься, кто это.

— Ладно, сохраним интригу. Но в следующем вопросе я жду от тебя откровенности. Та-дам, сколько зарабатывает Анна Прохорова?

— Я достаточно дорогой специалист. Но не дошла в материальном вопросе до состояния изучения инвестиционных возможностей.

— Аня, у нас деловое издание, поэтому хотелось бы конкретики. Сколько стоит работа Анны Прохоровой?

— Моя работа делится на несколько этапов. Первый – базовый курс коммуникаций. Он очень популярен не только у бизнеса. Очень часто его проходят обычные люди. Это пять дней совместного проживания по определенной системе. Для бизнес-сегмента этот этап стоит 75 тысяч рублей. Для личных потребностей, комфорта в обычной жизни — 25 тысяч.

Чаще всего, именно для бизнеса становится понятно, что наставничество просто необходимо. Поэтому второй этап—это формулировка задач «в долгую» и пути их решения. У всех ситуации разные, поэтому кому-то требуется три месяца, другому — полгода. Совместная жизнь в течение месяца стоит 100 тысяч рублей. Назначается расписание наших встреч, включая скайп-конференции. Я могу выехать в другой город, в другую страну.

Кроме долгой «совместной жизни» может быть решение ситуационной задачи. Тогда работает почасовая оплата.

— У тебя есть райдер?

— Конечно, есть. Это проживание рядом с площадкой работы, в пешей доступности. Рядом должен быть салон красоты, я щепетильна к внешнему виду. В номере или апартаментах, мне не важен формат размещения, мне необходима кофе-машина и банка сгущенки.

— Сгущенки?!

— Да, мое утро начинается с чашки кофе со сгущенкой. Это ритуал, который просто необходим, чтобы везде чувствовать себя как дома.

«Мы бежим рядом с танком»

Еще одна важная история в жизни Анны Прохоровой носит симпатичное название — «Умная буква». Бизнес-проект, в котором участвует г-жа Прохорова, также посвящен коммуникациям и помогает компаниям правильно рассказать о себе.

— Бюро стратегических коммуникаций «Умная буква» возникло уже после ухода с «Примы»?

— После. Здесь мой партнер — Ринат Хабибулин. Наше первое знакомство произошло на площадке программы «Детали. Прямой эфир и 12-часовой рабочий день дает возможность изучить человека от и до. Поэтому и на этапе формулирования идеи, и после я понимала, что это стопроцентно мой человек. Сейчас «Букве» 5 лет и мое отношение к Ринату не изменилось.

— Стратегические коммуникации — это что? Чем вы занимаетесь?

— Мы помогаем людям и компаниям рассказывать о себе, о своих товарах и услугах, продвигать себя. Помогаем быть понятными. Предпочитаем работать комплексно — от анализа текущей ситуации и постановки задач, до работы по конкретным информационным направлениям: события, SMM, партнёры, «агенты влияния» и т.д.

К нам обращаются и за отдельными услугами. Это проектирование коммуникаций, аудит текущей ситуации (для действующего бизнеса) или мониторинг рынка и тенденций (для стартапа), брендинг, разработка коммуникационной стратегии и даже проектирование самого бизнеса. Ведь современный бизнес неотделим от коммуникаций.

Еще одно важное направление — это отдел маркетинга на аутсорсе. То есть, мы не только составляем коммуникационный план, но и беремся за его реализацию.

Также мы занимаемся событийным маркетингом. Очень востребованное направление для всех, кому важен постоянный трафик на площадках: магазины, салоны, общепит, базы отдыха, развлекательные центры, финансовые учреждения, автодилеры и многие другие.

Вообще, если выделять некую тенденцию – то клиенты обращаются к нам, прежде всего, за новыми идеями.

И, конечно, хотела бы отметить наши собственные проекты – Школа коммуникаций и тематические маркеты. Школа коммуникаций – это встречи с маркетологами, собственниками бизнеса, авторами ярких проектов в формате воркшопов. Практики делятся своим опытом и знаниями. Маркеты – это события для прокачки площадок, где мы их проводим, и бизнесов, которые в них участвуют.

— Какой проект или событие, над которым вы работали, было самым крупным?

— Международный культурный форум в Хакасии. Мы сопровождали его от верстки идеи по своему направлению до постсопровождения. Для Хакасии — это хороший имиджевый проект, который укладывается в территориальный событийный маркетинг. Наша работа в рамках форума начиналась в апреле и завершилась в октябре, хотя само мегасобытие прошло в июле на Гладенькой. Мы привозили звезд Мировой оперной сцены, организовывали вертолетные туры для федеральной и международной прессы, выступления федеральных экспертов и просто деловую/культурную программу для политиков.

— Сколько зарабатывает «Умная буква»? Каков годовой оборот в 2016-м?

— Все наши направления зарабатывают отдельно. Оборот именно бюро около 5 млн рублей. Но и наши вложения в проект были минимальными — сбросились по 5 тысяч и зарегистрировали ООО. У меня много предложений стать соучредителем каких-то компаний. Я принципиально не вхожу в проекты деньгами. Мой взнос — ресурсный. Я вкладываю свою голову, креатив, связи, навыки и умения. В деньгах этот ресурс сложно оцифровать.

— Билет на  событие от Школы коммуникаций «Умной буквы» стоит  3200 рублей. А сколько вы просите за другие услуги?

— Коммуникационное проектирование начинается от 150 тысяч рублей. Маркетинговое сопровождение на аутсорсе — от 130 тысяч рублей в месяц.

— Сколько человек работает в бюро?

— Четыре человека. На проекты привлекаем людей дополнительно. Например, на международном форуме культуры в Хакасии с нами работали 15 человек. Каждый наш проект — штучный товар. И люди туда подбираются очень серьезным образом, под конкретную задачу. Например, один и тот же фотограф у нас никогда не будет снимать репортажи и портреты. Разные навыки. Так со всеми остальными ребятами. Мы никогда не ставим общие задачи.

— Сомнительные предложения, как я понимаю, периодически поступают. С кем и почему Анна Прохорова не работает?

— Не работаю на выборах. Это очень короткая задача для меня, для этого есть другие специалисты. И потом, не хочу учить непонятных мне людей правильно врать. Я работаю с политиками, публичными людьми во власти, но это совершенно другая тема. Людям важно быть понятными. Если они начинают теряться — обращаются ко мне. Несколько лет назад мне предлагали стать лицом одной из партий. Это был период политических амбиций олигарха-однофамильца. Как-то интуитивно отказалась. История детства про доверие помогла… Шоу-бизнес и политика— планеты, не имеющие отношения к обычной жизни!

— Какие проекты сейчас в разработке у «Буквы»?

— Два бизнесовых проекта. Это запуск сети магазинов и, если так можно сказать, большой культурно-алкогольный проект (других деталей пока сообщать не можем). Над сетью магазинов мы работаем с коллегами из дружественной компании. Второй проект делаем сами, «под ключ», начиная с нейминга до  коммуникационной стратегии. Осенью запускаем очередной публичный образовательный сезон и наши маркеты заработают.

— Почему ты считаешь, что маркетинговый отдел на аутсорсе перспективное направление?

— Во-первых, для компании это намного дешевле, а сегодня все стараются оптимизировать бизнес-процессы. Не надо содержать целый отдел с выплатами больничных, отпусков, высоких зарплат.

Во-вторых, у специалистов внутри компании время от времени глаз замыливается. Мы же можем отстраниться и посмотреть на ситуацию со стороны потребителей, клиентов, конкурентов. Сотрудники компании едут в танке, а мы бежим рядом. Ни в коем случае не пытаемся рулить танком, но видим, что происходит вокруг, из танка обзор невелик.

В-третьих, это направление на рынке не закрыто, конкуренции практически нет. Вернее, есть, но это фриланс. Для крупных компаний— это большой риск. И вся экономия не оправдывается. Хотя бы потому, что с фрилансером трудно юридически оформить различные нюансы сотрудничества.  В общем, одна головная боль превращается в другую. И так до бесконечности. Полное обслуживание с четким юридическим сопровождением— эволюция рынка. 

— Финальный вопрос. Что тебя вдохновляет по жизни?

— Секс. Я улыбаюсь, прости, но это банальный вопрос…

— Я серьезно спрашиваю. Мне нужна катарсическая фраза для завершения.

— Если я скажу, что меня вдохновляют люди и их задачи, их амбиции, это будет достаточно банально. Я не знаю, что меня вдохновляет. Но я постоянно чего-то хочу, вокруг постоянно что-то происходит, я словно в центре большой, яркой движущейся дискотеки. И я не хочу, чтобы она заканчивалась.