Из помощника министра обороны в бизнесмена с миллиардными оборотами - Алексей Герин

Емкость российского переводческого рынка - больше 10 млрд. руб. В чем отечественные агентства переводов превосходят зарубежных конкурентов, и как они отвечают на вызовы онлайн-переводчиков, «ДК» рассказал президент переводческого холдинга "ТрансЛинк" Алексей Герин. 

В школьные годы, чтобы справиться с английским, Алексею Герину родители нанимали репетитора. Спустя годы он выучился на переводчика, успел поработать в Министерстве обороны РФ личным переводчиком Сергея Иванова. А позже создал собственное агентство переводов, которое за 11 лет стало российским лидером на этом рынке.

Алексей Герин, президент переводческого холдинга "ТрансЛинк" (фото предоставлено компанией)

«В моем бизнесе нет двухходовых схем»

По словам Алексея Герина, одной из мотиваций для создания им собственного бизнеса было желание заработать. Но уходить из Министерства обороны на вольные хлеба было тяжело, первое время пришлось сидеть без заказов, проедая сбережения.

— Мы начали с нуля. Некоторые меня спрашивали, использовал ли я связи, наработанные в министерстве, когда открывал свою компанию. Нет, не использовал. Порог вхождения в этот бизнес низкий, купил стол‑стул, снял офис и все — ты уже агентство. К тому времени я был подкован в сфере перевода, во многом разбирался. А вот управление бизнесом, основанном на продаже услуг перевода, было в новинку.

Свое бюро вы открывали один?

— Начинал я с двумя партнерами, тоже переводчиками. Поначалу было трудно, никто про нас не знал, работы не было. Один партнер не выдержал и ушел практически сразу. Его можно понять, первые полгода мы просидели без заказов. Помню, намечался крупный заказ на перевод в нефтегазовом проекте. Мы на него очень рассчитывали, ждали, а он так и не запустился. Первый блин комом, как говорится. Но не отступились, продолжали искать заказы. Со вторым партнером я, кстати, проработал долго, за что ему большое спасибо. Но в итоге и с ним мы разошлись.

Одним из первых заказчиков была газета «Ведомости», изданию нужен был письменный перевод текста. А первым крупным заказчиком стала компания «АлРос» («Алмазы России»). Предприятие заказало у нас устные и письменные переводы. Впоследствии мы очень серьезно начали сотрудничать с «Рособоронэкспортом» по техническим заказам — это в основном переводы документов. Такие заказы представляют основную сложность, потому что устного переводчика легко найти — их тысячи, а вот переводчик, способный выполнить письменный заказ объемом 5‑10 тыс. страниц в месяц, — на вес золота. Такой заказ не по силам одному человеку, нужна команда.

А что вы делали, когда приходил большой заказ, а вас всего двое в агентстве?

— За годы работы в Минобороны я сформировал базу людей‑переводчиков, некоторых из них я пригласил в штат на постоянную работу, некоторые работали фрилансерами на крупных заказах, когда нам нужна была помощь со стороны.

Вначале пришлось преодолевать себя, бизнес — штука, которая дает понять, что долго сладко не бывает, и легких денег нет. В моем бизнесе нет двухходовых схем: тут по 100 руб. купил, там по 200 руб. продал. Зато есть конкуренция, заказчики, неплатежи, постоянная работа в условиях изменений.

Вот вы говорите, что первые полгода сидели без заказов, а потом начался рост. Как вы отслеживаете эту точку роста?

— Поворотный момент настал, когда мы сделали собственный сайт. В 2003‑2004 гг. была распространена реклама в справочниках, интернет, безусловно, развивался, и тогда уже мобильные телефоны большинство людей имело. Но все эти вещи не были так распространены, как сейчас. Мы сделали сайт, продвигали его в поисковых системах. После этого заказы пошли стабильным потоком.

Сейчас сайт также приносит заказы?

— Сайт работает, но то ли к счастью, то ли, к сожалению, крупный заказчик приходит по рекомендации. Сейчас развивается тенденция проведения тендеров закрытого типа. Когда крупная компания проводит конкурс, но к участию в нем сама приглашает несколько компаний. Нас часто приглашают участвовать в таких тендерах. Причем зачастую для нас остается загадкой, по какому принципу заказчик отбирает участников и по чьей рекомендации в этот список включают нас.

В закрытом конкурсе вы конкурируете только по цене?

— Иногда по цене, иногда по другим критериям. Коммерческие конкурсы сложны тем, что часто они непрозрачны — непонятно, по какому принципу идет отбор. Это одновременно и плюс, и минус. Но коммерческая структура имеет право не разглашать и не объяснять причины своего решения. Мы так захотели! Думаю, в таких тендерах заказчики опираются на традиционные вещи — качество работы и клиенториентированность компании. Как правило, со всеми участниками тендера проходят встречи, на которых задают разные вопросы, смотрят реакцию на какие‑то вещи. Тут уже все просто — понравился или нет.

Сколько составляет оборот вашей компании? Какова доля постоянных клиентов?

— В прошлом году оборот превысил $20 млн. Постоянные клиенты формируют 80% заказов, остальные 20% — новые или разовые заказчики.

Сколько сотрудников у вас работает сейчас?

— Штатных около 200, внештатных около 1000. Это те люди, которые ежемесячно получают зарплату. А в базе около 3000 человек, этих людей мы привлекаем на большие проекты. Для нашего бизнеса это средняя численность. Например, в западных компаниях‑лидерах с годовым оборотом в $1,5 млрд в штате числится порядка 800 сотрудников.

Объемы заказов большие? Вы сказали — 5 тыс. страниц. Это же огромная работа!

— Это не предел. В нашей отрасли есть заказы и по 100 тыс. страниц. Это разные документы. Вот, строится атомная электростанция в Венгрии, обращаются к нашему «Росатому» как к генподрядчику. А для работы заказчики отправляют пакет документов по эксплуатации и строительству объекта на венгерском языке. Переводом этих бумаг мы и занимаемся. Это гигантская работа, очень специфическая, потому что в этой инструкции есть все — и экономика, и юриспруденция, и ядерная физика, и экологические исследования почвы, влияние на окружающую среду. До 150 министерств, ведомств и институтов получают результаты нашего труда. Тут важно не только передать смысл, но и в какой‑то момент не потерять его. Я уже не говорю о чисто технологических ошибках, когда цифру могут пропустить. Бывает, наши переводчики просят заказчика проверить исходник, чтобы он был корректен. Были случаи, когда тот, кто изначально составлял отчет, допускал ошибку, а наши специалисты при переводе эту неточность находили.

Какие самые прибыльные услуги в вашем бизнесе?

— Устный перевод, синхронный перевод. Здесь важно подобрать человека подходящего склада. Кому‑то надо сначала осмыслить речь — потом дать перевод. Это последовательные переводчики. А есть люди, которым проще выдавать информацию сразу, они не могут ее долго в себе держать — это синхронисты. Они работают на автомате, иначе нельзя успеть перевести. Синхронист потом может не помнить, что говорил. Зарабатываем и на предоставлении оборудования в аренду, на услугах письменного и устного перевода на объектах, когда мы большое число специалистов командируем либо за рубеж, либо для обслуживания крупных строек, мероприятий в России. Дороже оцениваются переводы с восточных или редких языков. Таких, как кхмерский, урду, пушту, дари. Почему? Английским, французским, немецким и т.п. вы овладеете за пять лет. А, например, для изучения китайского, японского, вьетнамского нужно потратить минимум 10 лет. Таких специалистов меньше. Меньше и заказов на переводы с восточных языков, но они одни из самых дорогих.

Интернет‑переводчики — утопия или угроза профессии?

По подсчетам Алексея Герина, емкость российского рынка переводов составляет более 11 млрд руб. К 2015 г. эта цифра должна вырасти на 10‑15%. Стабильный рост обеспечат крупные международные мероприятия, которые пройдут на территории России.

— Хотим мы этого или нет, но Россия активно привлекает зарубежных партнеров. Зачем изобретать что‑то, когда можно использовать уже готовые технологии. Не секрет, что много объектов инфраструктуры Олимпиады в Сочи было построено с участием иностранных коллег и их опыта. Закупается больше иностранного оборудования, документация к которому требует не только перевода, но и адаптации текстов для российских работников. Несмотря на политическую ситуацию, эта тенденция будет развиваться, впереди еще ЧМ по футболу в 2018 г., Универсиада в Красноярске в 2019 г. Подготовительные процессы уже идут, а это документы, отчеты, устные и письменные переводы.

Существует мнение, что с развитием новых технологий, онлайн‑переводчиков ваш бизнес сойдет на нет.

— Многие считают, что появление новых программных продуктов вытеснит нашу профессию. Но это утопия. Переводчик Google, по крайней мере сегодня, профессионалов заменить не может. Во‑первых, много специфики, терминов, идиом, которые трудно вписать в программу, во‑вторых, перевод всегда требует присутствия человека. Это как в любом самолете есть автопилот, программа, которая в автоматическом режиме способна посадить самолет. Но на борту всегда два летчика, которые следят за тем, как проходит полет. Машина есть машина, где‑то она справляется, а где‑то может так набедокурить, что не разгребешь. В ответ на растущее количество онлайн‑переводчиков мы разрабатываем свои программы. Например, ввели в компании отдел по контролю качества, который сделан по принципу ОТК (отдел технического контроля). Он не участвует во всей производственной цепочке, но отдельно проверяет работу специалистов, выполнявших заказ.

Английский глобализируется, все стремятся знать этот язык. Это как‑то меняет рынок?

— Английский знают множество людей. Но ведь знать язык можно по‑разному. Можно говорить и писать на бытовом или на высшем уровне, но есть и специфический уровень, когда ты должен не просто владеть языком, но и знать специфику отраслей — медицинскую, нефтегазовую, юридическую и др. Чтобы перевести, например, текст о проекте разработки газового месторождения, мало знать просто термины. Нужно иметь высшее образование, чтобы этот текст сначала понять, а потом перевести. Для работодателя сложная задача — найти такого специалиста. Зная о такой проблеме, мы открыли новую услугу — получили лицензию на предоставление курса по образовательному языку и начали обучать специфическому английскому. Как это происходит: выясняем, какие компетенции нужны на той или иной должности в компании‑заказчике, и под потребности этого конкретного человека готовим курс. Например, должность личного помощника, который много говорит по телефону с иностранными партнерами. Он знает английский, но британская речь ему не понятна, или речь индийца, ведь индийский английский — это вообще отдельный мир.

Тяжело продавать интеллектуальный продукт, тем более такой специфический, как ваш, — перевод?

— И да, и нет. Я давно научился получать от этой работы кайф и драйв. Это с одной стороны, а с другой — что мы продаем? Телефон, автомобиль, мебель — все это можно посмотреть, пощупать, примерить. А наш товар — знания, компетенции — не осязаем. Конечно, это трудно продать. И то, что помогает это делать, — репутация, наше имя.

В таком бизнесе, как наш, нет понятия «один в поле воин». Важна команда, как единый организм, со всеми его функциями. Это как в хоккейной команде: можно иметь кучу классных форвардов, но если сыгранности нет, не будет ни голов, ни побед. Ошибка одного участника процесса приводит к негативному результату. Например, если переводчик сделал перевод плохо, редактору сложно будет это исправлять, проще перевести текст заново. Каждый в команде имеет значение. Даже курьер, приехавший в офис заказчика. Если у него неопрятный внешний вид — это скажется на нашей репутации. А для нас имиджевая сторона важна. Прежде чем сделать заказ, к нам присматриваются, собирают рекомендации от предыдущих клиентов, и плюс, конкуренты, конечно, не дремлют.

Чего не хватает российским компаниям, работающим на рынке перевода, по сравнению с европейскими или американскими? Или же хватает всего?

— Российскому рынку не хватает открытости. Множество крупных заказов даются по принципу: «ты — мне, я — тебе». Личный контакт порою решает, получишь ты заказ или нет. К тому же наш рынок можно назвать незрелым, молодым. Не хватает технологий, все практики берем у иностранных компаний. Своих игроков, которые бы существенно влияли на рынок, создавали серьезные продукты, еще мало. Мы тоже смотрим и учимся у иностранных коллег — как привлекать клиентов, работать с ними на высоком уровне. Хотя по работоспособности, эффективности и стоимости труда российские компании превосходят западные. Мы делаем работу быстрее и дешевле. Например, к нам обращаются иностранные компании, потому что мы делаем такие вещи, которые для них невозможны. В России часто люди готовы на ненормированный труд, а у них пять страниц в день, и еще перерыв на ленч, обед, полдник и т.д.

Кроме «стахановского труда», что еще не могут сделать западные компании, но могут российские?

— Например, совершить многоязычный перевод на языки Восточной Европы и языки бывшего СССР. Это банальные вещи, но у них специалистов не хватает. Мало просто текст перевести на украинский. Это должен быть правильный украинский, а как это сделать, если языком не владеешь? Существует же масса диалектов… Кроме того, необходимо при переводе использовать четкие, грамотные технические термины, а не просторечные слова. Ну и объем. Норма перевода за рубежом, как я уже сказал, — 5‑6 страниц в сутки, а у нас в три раза больше — 10‑15 страниц. Западным компаниям дешевле заказывать переводы в России, чем делать их самим.

Какие ожидания у вас на следующий год?

— Посмотрим, как будет складываться экономическая и политическая ситуация. Все пока очень непонятно… В целом по рынку, думаю, он будет диверсифицироваться в регионы. Много крупных компаний становится на ноги и берет курс на развитие в городах‑миллионниках. В регионах уже есть сильные игроки не московского разлива.

У вас пять филиалов в разных городах России, каковы дальнейшие планы по экспансии в регионы и нужна ли она вам?

— Думаю, что мы будем развиваться дальше, на восток. У нас есть планы в этой части страны, и в том числе на восток зарубежный, очень интересны рынки Китая и Индии.