Мастер по улыбкам

«Так мы и предложили ему сделать имплантацию. Парень молодой, а половины зубов нет. Девушку приведет — ей что, говорить: «Погоди секунду, я челюсть положу в стаканчик»? Рентгеновский снимок безымянно-беззубого пациента директор сети стоматологических клиник «Сан-Дент» Александр Асташин выбрал из сотни других наугад. «Почти все передние зубы пришлось создавать заново. Это обошлось ему примерно в триста тысяч рублей. Зато все в порядке».

досье
Александр Асташин
Родился в 1965 году в Красноярске
Образование:
1982 г. — школа при посольстве СССР в Республике Куба, Гавана.
1988 г.– Красноярский государственный медицинский институт, лечебный факультет, специальность «врач-хирург»; Казанский медицинский институт, специальность «стоматолог».
2005 г. — Новосибирская медицинская академия, специальность «экономика и управление в здравоохранении».
Карьера:
1988-1990 гг. — врач-хирург БСМП.
1990-1993 гг. — хирург медицинской службы КрАЗа.
1993 г. — заместитель главного врача медицинской службы КрАЗа по врачебно-трудовой экспертизе.
С 1993 года по настоящее время — директор сети клиник «Сан-Дент».
Семья: Женат, двое сыновей.
Увлечения: Тяжелая атлетика, лыжи, футбол.

Первая клиника «Сан-Дент» открылась в 1993 году в Северном. Сейчас в сети три филиала — прибавились отделение на Матросова и центр эстетической стоматологии на Дубровинского. В клинике на набережной Енисея бизнесмен и доктор Асташин принимает решения и пациентов. «Можно жаловаться на жизнь, а можно искать новую» — этот девиз Александр упорно переводит в практическую плоскость. Три высших образования, открытие «буржуазной» клиники в мятежном 93-м, страсть к тяжелой атлетике — все из одной серии.

Хирургия в ущерб бизнесу
Посетители асташинского центра эстетической стоматологии — из тех, что готовы купить красивую улыбку по цене автомобиля. «Но у нас нет дресс-кода для посетителей, — рассказывает директор «Сан-Дент». — Мы рады всем: и бизнесменам, и бабушкам-пенсионеркам. Я всегда стараюсь внушить своим сотрудникам: прежде необходимо думать о здоровье пациентов, и только потом о выручке. Если у врача нет сострадания к больному, нет желания помочь, если он думает только о том, как бы урвать побольше, у нас он не задержится. Как только мы замечаем, что доктор нечистоплотен в денежном вопросе, увольняем сразу же. Разбираться и беседовать никто не будет».
Александр Асташин сам ведет прием в качестве хирурга: «Наверное, это неправильно, и для бизнеса лучше, если бы я занимался только организационной работой. Но даже если я найду себе полноценную замену, все равно оперировать буду, хоть пару раз в неделю. Я люблю это дело и не хочу терять квалификацию. Может быть, мне просто не все деньги нужны Кроме того, у меня хорошие помощники — люди, которым нравится работать со мной. Я им доверяю полностью. Многие работают со дня основания фирмы».
Практикующий директор особенно уместен в условиях постоянного кадрового «голода», который испытывает «Сан-Дент». Опытные врачи редко соглашаются менять место работы. Александр Асташин: «Когда приходит кто-то устраиваться на работу, мы просим привести с собой родственника или друга и показать на нем свои умения. Приводи да лечи маму или папу. Заведующий отделением будет стоять и смотреть. Мы же не можем позволить упражняться на пациенте, который к нам уже ходит. А родственники все стерпят. Бывает, и часто, что после теста на родне отказываем человеку. Но порой везет: приходит выпускник медакадемии, почти без опыта, зато обучаемый, с талантом и желанием помогать людям».
В сети «Сан-Дент» много таких — вчерашних студентов-студенток. Молодой возраст коллектива накладывает на директора определенные обязательства.
«Обеспечивать социальные гарантии, возможно, и невыгодно, — признается Александр Асташин. — С другой стороны, если нет пресловутого соцпакета, у работника нет и чувства стабильности. Вот работали вы, работали, а потом заболели или еще что случилось — и вас выкинули сразу. В «Сан-Денте» такого нет. Человек пять у нас постоянно в декретных отпусках. Хотя никто положенные полтора или три года не сидит дома. Одна сотрудница и вовсе ушла за неделю до родов, родила и вышла на работу спустя неделю. Никто ее не заставлял, не угрожал увольнением. Это, конечно, исключительный случай. Но и другие стараются нанять нянечку и выйти на работу пораньше».
Ставка на эстетику
— Сейчас на каждом углу солярий, салон красоты, аптека. И — стоматология, — рассказывает Александр Асташин. — Во многих частных кабинетах работают профессионалы. Но в Красноярске пока количество не перешло в качество. Много у нас диковин, каждый чудак — Бетховен. Серьезных ограничений по лицензированию медицинской деятельности нет, в отличие, например, от аптечного бизнеса. Там, чтобы приобрести лекарство у оптовика, необходимо предъявить лицензию. А чтобы купить пломбировочный материал, никаких документов не нужно. Дырку я им в шкафу замажу или пойду зубы лечить — никого, по большому счету, не волнует. Не так много в России и специализированных учебных центров. К примеру, я обучался в Москве проводить имплантацию. На тот момент из Красноярска я там побывал один. Приезжаю сюда, а здесь и в других клиниках делают имплантацию. Как так, когда сертификат дает одно-единственное учреждение? Это что значит? Что кто-то из врачей почитал книги, посмотрел диски, в Интернете повисел и взялся за сложнейшую операцию».
Все дантисты, работающие в центре эстетической стоматологии, прошли специализацию в московском TBI-центре — российском отделении международной Ассоциации эстетической стоматологии. Это общество объединяет врачей, придерживающихся эстетического подхода в лечении зубов. «Раньше как было: появился кариес — поставили пломбу из амальгамы. Пусть она черная и некрасивая, лишь бы не болело. Но пациенты с каждым годом становятся все более требовательными. Теперь, чтобы быть лучше конкурентов, необходимо постоянно учиться чему-то новому».
Каждые пять лет любой российский врач должен подтверждать свой сертификат на медицинскую деятельность. Это обязательное повышение квалификации сотрудникам «Сан-Дент» оплачивают на 50%. «Необязательные» по закону курсы оплачиваются полностью. Внутри фирмы существует что-то вроде конкурса. Заведующие вместе с руководителем решают, кто на данный момент является доктором № 1 — именно он и отправляется учиться.
В поисках миллиона евро
Около трех лет назад в Красноярске была создана Ассоциация частных стоматологов (сейчас в нее входит больше двадцати частных клиник). Цель объединения — защита корпоративных интересов. Александр Асташин также состоит в обществе.
— Рынок стоматологических услуг в городе пока вряд ли можно назвать цивилизованным. Целью ассоциации было установить стандарты качества предоставляемых услуг, снизить затраты ее членов на обучение (вместе легче пригласить какую-нибудь «звезду» от стоматологии и провести семинар). Но сейчас, считаю, ассоциация не справляется со своими задачами. Большинству не до общественной работы. Государственные клиники просто выживают. У частников свои проблемы. Одна из них связана с вступлением в силу Закона № 131: большая часть помещений, находящихся в муниципальной аренде, будет продана с аукциона.
Все три филиала сети стоматологий «Сан-Дент» размещаются в арендованных помещениях. Александр Асташин: «Прогноз — сколько понадобится денег. Три филиала площадью 1 150 кв.м. В среднем цена сейчас — 32 тыс. рублей за кв. м. Получается около миллиона евро. Вложено в фирму столько же. Естественно, таких денег сейчас нет. Мы думаем, пытаемся взять очередные кредиты. Конечно, это затормозит процесс развития фирмы. Настанет такой этап, когда мы будем только отдавать долги. Для большинства представителей малого бизнеса такие суммы просто неподъемны. Я — не исключение. Но сейчас в фирме работает 84 сотрудника. Не выкупить вовремя помещение — значит просто выбросить их на улицу. Молодые сотрудники, думаю, без проблем найдут себе работу. Но некоторым год-два до пенсии. Их никуда не возьмут. Я человек достаточно амбициозный и не смогу им сказать: «Знаете, у меня ничего не получилось, идите по домам». Проблему придется решать».
От папоротника — к Россельхозбанку
«Какой из меня муж, отец? Никакой. Я то на работе, то в командировках», — иронизирует Александр Асташин. Его отец тоже немало поколесил по миру, был военным авиационным специалистом. Два года семья Асташиных жила в Алжире. Десятый класс Александр закончил в школе при советском посольстве на Кубе:
— Мы жили в двухэтажном коттедже в центре Гаваны. Через дом от их космонавта. На Кубе он был один, поэтому и относились к нему как к Гагарину. Был я и на приеме у Фиделя Кастро, правда, в составе делегации школьников. Хорошая Куба страна. Бедная, но веселая.
А на Родине в то время (Саша вернулся в Красноярск, чтобы поступить в медицинский институт) никакого веселья, зато бедность потрясающая. В 24 года у Александра появился первый сын. Сейчас директор сети клиник вспоминает то время с мрачноватой улыбкой: «Мы подгузники ему делали из марли. Не было детского мыла. Нам с женой, как и любым родителям, хотелось лучше всех одеть ребенка. А тогда даже колготочек не было. Мы собирали папоротник, сдавали его в заготконторы, чтобы получить талоны на импортный детский костюмчик. Сыну рассказываю — не верит».
Довольно скоро Александр понял, что ни работа хирурга, ни должность зама главврача на КрАЗе не смогут обеспечить его близким достойное существование. Решил стать дантистом и попробовать себя в бизнесе.
«Денег своих не было, долго пытались получить кредит, — вспоминает Александр Асташин. — Пришлось обойти несколько банков, прежде чем в Россельхозбанке выдали 10 миллионов рублей под 83% годовых. Спасибо Надежде Васильевне Герасимовой, тогдашней управляющей. Сейчас она работает у министра МЧС Сергея Шойгу. Она выслушала все мои бредни и на следующий день решила вопрос с кредитом. В долларах вроде и не много взяли (доллар стоил тогда около 450 рублей). Этого хватило, чтобы оснастить по минимуму кабинет. Нашли помещение, сделали там ремонт. Лишних средств не было, все, что могли, делали сами, даже окна красили. Мы хотели, чтобы кабинет, пусть небольшой, был оснащен всем необходимым для качественной работы. Ничего отечественного не брали туда изначально. Были закуплены чешские установки, приобрели зуботехническую лабораторию, оборудованную немецкими печами для «выпекания» металлокерамики. Мы сразу начали заниматься металлокерамикой, тогда это было новым направлением. И стали вторыми частниками в городе — на несколько месяцев раньше открылась фирма «Дента». Затем мы взяли рентгенаппарат. Ведь без него невозможно ни качественно провести диагностику, ни проконтролировать лечение корневых каналов зубов».
Больница — это не тюрьма
«С первым кредитом мы рассчитались вовремя, ровно за год. Нужно было в декабре отдать и сумму кредита и проценты, не было ежемесячных платежей, — вспоминает Александр Асташин. — Мы были тогда неопытные. Поставщики вовремя не привезли оборудование, и мы начали работать только в июле. Денег, естественно, не хватало. К тому времени мы взяли еще два кредита. Процентную ставку Сбербанк тогда поднял со 140 процентов до 250 за полгода. Это были годы сумасшедшей инфляции. Мы даже потенциально не могли столько заработать, чтобы все долги вернуть. Тогда мы просто продали свои автомобили с компаньоном — и рассчитались. Всего год без кредитов мы прожили. Брали их всегда, когда нужно внедрять что-то новое или менять оборудование».
Поначалу в клинике было два кресла. Асташин работал врачом: «Это адский труд, с 9 утра и до 9 вечера стоишь. Пациенты шли потоком. Потому что конкуренции не было. Вроде хорошая ситуация — стой себе и лепи! Но выходил из кабинета сгорбленный».
Уже в 1994 году компаньоны разошлись, Асташин один остался у руля в клинике. К тому моменту «Сан-Дент» «оброс» первыми постоянными клиентами — заработало «сарафанное радио». Александр Асташин уверяет, что в стоматологии такая реклама — самая эффективная.
Директор «Сан-Дента» признается: если бы у него был уже сейчас необходимый для выкупа помещений миллион евро, возможно, он пересмотрел бы свое отношение к жизни. Но сейчас надо двигаться вперед. «Я не собираюсь ограничивать себя только стоматологией, — делится планами Александр Асташин. — Сейчас огромный дефицит педиатрической помощи. В советское время к женщине, которая родила ребеночка, приходила патронажная медсестра, учила пеленать, младенца наблюдал педиатр. Хочется организовать частную детскую клинику (в Москве подобные учреждения активно работают). Через месяц мы введем небольшой центр в детской поликлинике на Взлетной, он будет называться «Доктор Айболит». А вот о планах по развитию службы семейных докторов и открытию частного стационара общей направленности пока придется забыть. Жаль, ведь подобные лечебницы очень востребованы в обеих столицах. Да и в Красноярске, думаю, стали бы популярны, ведь платные палаты, которых сейчас немало в государственных клиниках, находятся в общем бесплатном коридоре. Не говорю об окружении, с которым порой приходится мириться пациентам. Даже помыться там нормально невозможно — а это уже нонсенс! Человек должен чувствовать себя свободным везде. Больница — это не тюрьма».