Стратег с душой художника

Валерий Маркелов любит играть в шахматы. Расставить на доске фигуры и часами скрупулезно передвигать пешки, разрабатывать ходы, искать интересные вариации. Он уверен: в бизнесе, как и в этой игре, каждый шаг должен быть просчитан, иначе можно потерять все разом. Именно такое стратегическое мышление позволило владельцу «Хингана» создать и развить несколько успешных и одновременно непохожих друг на друга проектов — от юридического агентства до картинной галереи.

досье
Валерий Маркелов
родился в Красноярске.
Образование: закончил Сибирский технологический институт по специальности «Твердое ракетное топливо». Кандидат экономических наук, в 1987 г. защитил диссертацию.
Карьера:
1979-1991 — директор УПТК треста «Строймеханизация».
С 1991 г. — генеральный директор совместного российско-китайского предприятия «Хинган».
Семейное положение: женат, сын и трое внуков.
Хобби: живопись, чтение, путешествия.

Валерий Маркелов всегда увлекался живописью, хотя профессиональным искусствоведом никогда не был. В детстве, еще мальчишкой, он случайно попал в Третьяковскую галерею на выставку полотен Рембрандта. «Помню, что находился под большим впечатлением. Несколько часов мог простоять возле одной картины. Увиденное меня поразило. Эти ощущения остались со мной на всю жизнь, и, когда появились деньги, не было вопроса «Что с ними делать?», — вспоминает основатель «Хингана».

«Мне сам Чубайс дал добро на приватизацию предприятия»
Деньги у Валерия Маркелова появились не сразу. Его путь к собственному бизнесу начался с государственной службы.
— Я около 12 лет проработал на типичном советском государственном предприятии в системе Госснаба. Тогда пришлось мне руководить УПТК треста «Строймеханизация». Оно занималось обеспечением техникой механизаторов всего края — от Игарки до Кызыла. Но даже там я никогда не мыслил категориями плановой экономики, а старался внедрить элементы рынка. В то время все на мои идеи смотрели с недоверием.
Что же рыночного можно было внедрить в советское снабженческое предприятие?
— Прежде всего, это подход к людям. Это сейчас все современные бизнес-гуру твердят о том, что заинтересованный, мотивированный сотрудник может принести больше пользы компании, чем самый гениальный менеджер, которого в фирме держит только огромная зарплата. Тогда считалось, что ты должен работать хорошо только потому, что так надо, так делают все. Другой мотивации не было. Я это понял и начал активно работать с персоналом. В моем подчинении находились около сорока человек, которых надо было заинтересовать. Первое, что сделал, — создал комнату психологической разгрузки. Хорошая музыка, картины, расслабляющая обстановка. Не поверите, это взбодрило коллектив. Туда ходили как на праздник. Потом привел в порядок территорию нашего предприятия. Посадили зеленые газоны, заасфальтировали дорожки, я специально нанял художников, которые разрисовали стены. Такого не было ни на одном предприятии края. Наш опыт работы постановлением Президиума ВЦСПС был рекомендован для предприятий всей страны. На УПТК побывало все партийное руководство города, ко мне возили министерские комиссии из Москвы. Они разводили руками, удивлялись увиденным элементам капитализма. Я даже помню, один журналист, побывав у меня, написал в своей заметке, что у него сложилось впечатление, будто он приехал на какое-то американское предприятие. Потом, через несколько лет, весь свой тогдашний опыт я обобщил, написал небольшую книжку и даже диссертацию защитил на тему социального сервиса.
Все эти мотивационные идеи вы сами разработали или у западных коллег подглядели?
— Подглядывать было не у кого. За границу изучать зарубежный опыт нас тогда особо не возили. Здесь сработал исключительно мой расчет. Помогло и экономическое образование. Нас тогда, конечно, не учили маркетингу и менеджменту в чистом виде. Но мощную экономическую базу обеспечили. Я всегда мог составить черновой бизнес-план, просчитать все плюсы и минусы. Потом, кстати, я не раз благодарил судьбу за те знания, что получил в институте и при подготовке диссертации.
Было желание приватизировать это предприятие?
— Да. Мысль о приватизации пришла мне сразу после перестройки. Я продумал план развития треста «Строймеханизация». Было много идей, в том числе переоснастить предприятие новым оборудованием. Уже начал работать в этом направлении, у моих работников в то время уже были установлены ЭВМ. С идеей приватизации я обратился к Анатолию Чубайсу. Он тогда лично разбирался, кому дать добро, а кому отказать. Чубайс дал согласие. Но реализовать это мне так и не удалось. А правильнее сказать, мне не дали этого сделать. Когда все уже было решено на высшем уровне, начались интриги здесь, на месте. Сказать, что я тогда был удивлен, — ничего не сказать. Но что-то предпринять было уже невозможно. Сейчас же от этого предприятия ничего не осталось. Я совсем недавно проезжал мимо. Выглядит все убого, разбито, и от моих газонов и тротуаров ничего не осталось. И, знаете, многие работники жалеют, что тогда отказались от приватизации треста как самостоятельного юридического лица.
Восток — дело тонкое
После неудачного опыта приватизации государственного предприятия Валерий Маркелов не оставил идею создания собственного дела. Говорит, что первый бизнес-опыт он получил благодарюя случаю.
— В начале 90-х я участвовал в организации первой в Китае выставки красноярских производителей. Тогда отношения с нашими восточными соседями только начинали выстраиваться. В России, то есть тогда в Советском Союзе, китайцев практически не было. Торговых отношений тоже. Пришла в голову идея создать совместное российско-китайское предприятие, которое занималось бы поставкой сюда китайских товаров. На тот момент в СССР таких предприятий не существовало. Это и составляло основную трудность: непонятно, как его регистрировать, нужна ли лицензия на деятельность, как в принципе выстраивать отношения с иностранцами. Оказалось, что создать совместное предприятие не так просто. Разрешение на экспертизу по созданию компании должен был выдавать в Москве заместитель министра финансов. А ему в свою очередь надо было обосновать необходимость этого партнерства.
Вам удалось попасть на прием к заместителю министра?
— Это было какое-то чудо! Я сам до сих не понимаю, как это у меня вышло. Думаю, сейчас бы меня, простого бизнесмена, на пушечный выстрел не подпустили бы к такому высокому начальству. А тогда получилось все очень быстро. Я записался к нему на прием. Мне назначили время. Но даже при этом до конца не верилось, что меня пропустят. В назначенный день я прибыл в Москву. Перед приемом, конечно, все тщательно продумал — что, как, когда говорить. А он даже слушать толком не стал. Понял, в чем дело, и тут же подписал бумагу. Вся встреча и пяти минут не заняла.
А чем должно было заниматься это предприятие?
— Обычной торговлей. В основном возить сюда китайские товары. Ведь тогда, в 1991 году, был дефицит всего на свете. А в Китае производилась неплохая одежда, обувь, товары народного потребления. В общем, самый широкий спектр продукции. Тогда «на Китае» можно было много заработать. Рентабельность в торговле типа «купи-продай» была сумасшедшей. Наше предприятие называлось «Хинган». Уже потом это название стало основным брендом и перекочевало в картинную галерею. Уставной капитал «Хингана» был разделен на две части — 50/50. Одна половина — моя, а вторая — китайцев. Так мы сотрудничали несколько лет. Потом, когда им стало можно работать в России самостоятельно, китайцы вышли из совместного общества и даже свою часть вложенных денег (а это были несколько тысяч долларов) не забрали: к тому времени они и так много здесь заработали. Я, кстати, тоже свой основной капитал получил именно во времена совместной работы с Китаем. Деньги позволили мне купить помещение под первую картинную галерею на проспекте Мира. И я наконец смог осуществить свою давнюю мечту — создать в Красноярске картинную галерею. Это было одиннадцать лет назад.
Непродажное искусство
Сеть картинных галерей «Хинган» — один из первых подобных проектов за Уралом. Ежегодно в ней проходит около сорока пяти выставок. Основатель «Хингана» утверждает, что уникальность этой галереи — в самих работах, представленных там. «Большинство живописных собраний находятся в государственных музеях, и в основном это тематические коллекции. Например, Музей русского искусства или современной живописи. У нас же нет никаких ограничений. Выставляются и продаются работы сибирских художников разных направлений», — поясняет Валерий Маркелов.
Много пришлось вложить на первом этапе?
— Очень много. Первое помещение на Мира я взял в аренду у государства. Чтобы привести его в порядок, вложил около 22 миллионов рублей. В 1996 году это были большие деньги. Но помещение было подвальное, пришлось делать ремонт, поэтому меньшей суммы бы не хватило.
Удалось «отбить» свои деньги?
— Нет, и думаю, не удастся никогда. Здесь экономика простая: у меня сегодня три картинных галереи общей площадью около 700 квадратных метров. На содержание сети уходит не менее 100 тысяч рублей в месяц. Вход у нас бесплатный. Мы берем небольшой процент от стоимости (продажи) картины, а остальное уходит художнику. В итоге всех зарабатываемых денег еле хватает на зарплату персоналу. На искусстве в России заработать невозможно, если ты, конечно, не коллекционер работ всемирно известных художников. Поэтому частных галерей в стране не так много. За границей их частично содержит государство. Во Франции, Германии маленькие частные галереи есть в каждом небольшом городке. У нас все сложнее, власть не приветствует меценатскую деятельность в области культуры.
Но картины же у вас продаются, на этом можно зарабатывать.
— Сегодня как такового бизнеса продажи картин в Красноярске нет. Из частных галерей работает только моя. Остальное «берет на себя» Дом художника. Там тоже можно приобрести картины. И это, можно сказать, весь рынок. А все потому, что спрос на этот продукт пока совсем маленький. У нас люди пока не готовы тратить деньги на искусство. В среднем одна картина стоит около 10 тысяч рублей. Для многих это большие деньги. Получается, что, если за год мы продали с десяток картин, — это хорошо. Поэтому рассматривать это как бизнес смешно.
А иностранцы покупают в «Хингане» полотна местных художников?
— Тоже редко. Но здесь проблема уже не в менталитете. Иностранцы готовы платить хорошие деньги за картины наших художников. Но встает во­прос вывоза картин. По закону, прежде чем доставить полотна за границу, надо пройти множество инстанций, подтвердить, что вы вывозите не произведение искусства, а обычную картину местных мастеров. Это многих европейцев останавливает. Им проще купить картины в Москве или Санкт-Петербурге. За 11 лет работы «Хингана» нам удалось продать всего несколько картин за границу. Сейчас надеемся увеличить интерес к художественному искусству как здесь, в Красноярске, так и за границей за счет интернет-сайта «Хингана», где будут представлены почти все картины, выставленные в галерее. Его мы уже начали тестировать и скоро запустим.
Получается, сеть картинных галерей «Хинган» — это не бизнес, а хобби?
— Выходит, что так. Понимаете, все то, что я делаю, мне очень нравится. Пусть галерея не приносит доход, но работа в ней доставляет мне огромное удовольствие. В мире так мало людей, которые могут совместить свое хобби и свою работу. А получается, что я один из таких счастливчиков. Меня мало кто понимает. Сын говорит: «Папа, либо ты глубокий стратег, либо ненормальный. Зачем тебе это нужно?» А я просто в таком возрасте, когда пришла пора собирать камни. Если бы мне было сейчас лет 30, я, возможно, и не ввязался бы в эту «авантюру», нашел бы более перспективное место для собственных средств. А сейчас хочется быть полезным не только для себя.
Деньги для галереи я зарабатываю на другом. У меня есть юридическая компания «Хинган». Она сохранила «восточную» тематику. Мы консультируем китайцев по юридическим и экономическим вопросам. Они часто к нам обращаются за помощью. Естественно, в этой фирме я могу давать советы только в области экономики. Юридический блок курирует наемный топ-менеджер. Я здесь выступаю исключительно как стратег. В тонкости юриспруденции со своими советами не лезу, но общую тактику работы компании всегда могу подсказать. Этот бизнес и позволяет содержать галерею. И знают меня в основном как владельца сети картинных галерей «Хинган».
«Люди все равно будут покупать картины»
Стратегическое мышление не позволяет Валерию Маркелову потерять надежду на то, что когда-нибудь искусство может стать прибыльным делом в России. Стратег, отмечает он, всегда мыслит на перспективу и не теряет веры в то, что когда-нибудь этот бизнес станет в России прибыльным. «Когда именно?» — этот вопрос ставит его в тупик.
— Думаю, это будет еще при моей жизни. Я готов ждать. Ситуация уже начала меняться, сегодня сложно представить квартиру без картин. Правда, пока большинство людей предпочитают настоящим полотнам постеры. Надеюсь, скоро они поймут, что все это ненастоящее.
А на что-то кроме искусства и бизнеса времени хватает?
— Честно скажу: времени остается мало. Особенно я чувствую его нехватку для общения с внуками. С возрастом мне хочется проводить все больше и больше времени с ними, чтобы лучше понять, как они растут, чем интересуются. Когда совсем отойду от дел, полностью посвящу себя им. Главное, чтобы они к этому времени не успели вырасти.