Владимир Ланде: «Мы приготовили классику по рецепту XXI века»

В сентябре начался 64-й творческий сезон Красноярской краевой филармонии. Для дирижера Владимира Ланде — это третий год вместе с Красноярским академическим симфоническим оркестром, руководство которым маэстро предпочел работе с американскими коллективами. За это время оркестр пережил подлинный взлет, представив красноярской публике головокружительные экспериментальные проекты. Безусловно, этот прорыв напрямую связан с Владимиром Ланде и его желанием сделать сибирский коллектив по-настоящему «звездным».

— С самого начала вы просто ошеломили Красноярск драйвом и желанием экспериментировать. Первоначальный запал еще не прошел?

— Мне кажется, я, напротив, начал очень осторожно. Однако здесь мне посчастливилось найти команду единомышленников. То, что возможно сегодня делать в Красноярской филармонии, пожалуй, невозможно ни в одной другой – за что я благодарен и коллективу симфонического оркестра, и менеджменту государственного учреждения. Все проекты мы реализуем совместно с генеральным директором Юлией Кулаковой, которая является по образованию профессиональным дирижером-хоровиком. Порой бывает сложно переводить язык музыки на язык менеджмента. Но мы с ней говорим на одном языке. Это относится и ко всей команде филармонии. Поэтому моему запалу было сложно угаснуть. Мне бы просто не позволили это сделать.

— Три года назад вы заявили, что оркестр обретет международную известность. Удалось ли претворить желаемое?

— Последние 10 лет оркестр был мало известен не только за рубежом, но и в России. В какой-то степени варился в собственном соку. Сейчас мы прочно вошли в 50 ведущих оркестров мира. А их тысячи.

— Чем это определяется?

— Количеством гастрольных предложений и качеством продюсерских команд, уровнем солистов, с которыми выступает оркестр, российской и зарубежной критикой, тиражами компакт-дисков, которые мы записываем. В 2016 году оркестр побывал на гастролях в Латинской Америке. Мы выступали на лучших площадках четырех стран и получили полные залы и восторженные отзывы. Гастрольные планы нового сезона еще более обширные. Планируем концертировать в Эстонии, Италии и Японии. В Стране восходящего солнца будем представлять Россию в проекте «Русские сезоны». Не менее, а, может быть, и более значимо включение в абонемент Мариинского театра (Санкт-Петербург) и Московской филармонии. В Мариинский театр нас пригласил Валерий Гергиев, выразив желание, чтобы мы сыграли 4-ю симфонию Брамса. В Московской филармонии оркестр исполнит 6-ю симфонию Чайковского — очень ответственно играть на сцене, которая носит имя великого русского композитора. Через два года намечены большие гастроли в США. Нам предстоит сыграть 35 концертов и проехать 50 штатов.

— А запись дисков планируется?

— Оркестр сотрудничает с ведущими мировыми компаниями звукозаписи, такими как NAXOS, Parma, Dellos и другими. Буквально на днях мы закончили запись второго диска для NAXOS. За предыдущий диск, кстати, получили премию германских критиков — второй раз в истории российских и советских симфонических коллективов. В конце этого месяца запланирована запись произведений Энйотта Шнайдера — это очень востребованный в Европе композитор.

— Тем не менее, открытие сезона вы начали с «Хакасской рапсодии» петербургского композитора Михаила Крутика. Почему именно это произведение?

— Михаил Крутик стал композитором-резидентом оркестра. И это произошло по двум причинам. Во-первых, мы хорошо знакомы и мне довелось работать с Крутиком в Санкт-Петербурге; во-вторых, потому что он пишет потрясающую музыку. «Хакасская рапсодия» объединила два коллектива – симфонический и народный оркестры, создав диффузию народного и академического искусств. Красноярская публика прекрасно приняла его произведение. Вообще сегодня наблюдается интерес к творчеству современных композиторов.

— С чем это связано?

— Я думаю с тем, что композиторы вернулись к мелодии, гармонии, танцевально-песенным ритмам, которые легче и понятнее для нашего аналогового уха. Эксперимент Шёнберга с математическими моделями, атональной музыкой, который продолжился в творчестве множества композиторов XX века, не нашел слушателя. Однако за современной музыкой закрепилось «кредо» сложной для восприятия. Композиторы нашего времени постепенно преодолевают этот стереотип. 

Экстрим и «лист ожидания»

Билеты на новогодний концерт Красноярского академического симфонического оркестра начинают заказывать уже в сентябре. За последние три года не было ни одного концерта в не заполненном целиком зале. Красноярцы слушают классику и с особым интересом следят за экспериментальными проектами симфонического оркестра. 

— Как вам удалось расширить аудиторию?

— Это комплексная работа, которая неуклонно ведется нашим коллективом. Как говорится, нет пророка в своем отечестве. Когда сибирский оркестр приезжает с успешных зарубежных гастролей, записывает диски, востребованные в других странах, это, безусловно привлекает публику в родной зал.

Сыграли свою роль новые проекты, позволившие взглянуть на академическое искусство по-новому. Это «Экстремальная классика», «Ароматы весны», музыка мирового кино, «METALLICA с симфоническим оркестром», «Ночь в филармонии» и многое другое. Возможно, первоначально кто-то пошел послушать именно «Металлику» и посмотреть на экстремалов, но в процессе открыл для себя звучание симфонического оркестра.

Мы постоянно ищем точки соприкосновения с аудиторией, находим форматы, которые привлекают, интригуют, притягивают провести вечер в филармонии. Если раньше симфонический оркестр в основном выступал в малом зале, то теперь мы легко заполняем большой зал на 1500 мест. Но самое главное, что нас радует, – это даже не количество, а качество нашей аудитории. Заинтересованность, соучастие в процессе концертной программы — вот что отличает красноярцев. И, конечно же, очень приятно видеть много молодых людей в зале.  

— Публика восприняла ваши эксперименты на ура. А как отнеслись к ним музыканты оркестра?  

— Конечно, мне пришлось убеждать артистов в том, что необходимы перемены. Находить подходы, так же, как мы ищем их к публике. Не все были сразу готовы к новым форматам, это абсолютно понятно и объяснимо. Со временем эти сомнения прошли. Дело в том, что нам удалось органично влить в крутую упаковку XXI века репертуар 400-летней музыкальной традиции. Помимо этого, мы постоянно выступаем вместе с лучшими российскими и зарубежными солистами, что каждый раз позволяет поднимать планку качества. В репертуаре оркестра Бетховен, Моцарт, Гайдн, Бах, Брамс, Чайковский. Рахманинов, Малер, Шостакович, Прокофьев…

— Но и эксперименты продолжатся?

— Обязательно. В этом году вновь состоится проект «Экстремальная классика». Не буду раскрывать все секреты, скажу лишь, что он будет еще более экстремальным и зрелищным.

— Вы уже отобрали произведения? Какая музыка прозвучит?

— Я нахожусь в процессе отбора. Сейчас выбираю из 40 вариантов, в итоге останется 15.

— Продолжая тему экспериментов, не могу не спросить — музыковеды, ведущие концерты, не обижаются на вас за устные выступления, беседы со зрителями?

— Обижаются и даже говорят мне, что хлеб отбираю. Напрасно, мне кажется. Во-первых, я далеко не на каждом концерте веду беседы. Во-вторых, рассказываю и объясняю совершенно другие вещи. Дело в том, что наш мир стремительно визуализируется. В итоге мы начинаем воспринимать лишь ту информацию, которая передается с помощью картинки. Между тем, информация прекрасно передается звуками. Но современному человеку все труднее ее воспринять. Именно поэтому я обращаю внимание публики на моменты передачи информации в музыкальном произведении. Иначе сложно понять замысел композитора и мой замысел как дирижера. Например, мы исполняем увертюру Бетховена «Эгмонт». Вступительные  аккорды — начался суд. Музыкальная фраза — мольба о помиловании. А вот звуки шагов на эшафот, стаккато — отрубленная голова покатилась с плахи…

— Какие произведения вы бы хотели исполнить, но пока это не получилось?

— «Реквием» Верди и «Золушку» Россини. На самом деле «лист ожиданий» намного больше. С одной стороны — он постоянно сокращается, с другой — растет. 

Кто заказывает музыку

Для того, чтобы сезон не просто состоялся, но запомнился и стал качественно новой вехой в развитии творческого коллектива, нужна особая, кропотливая работа над репертуарной политикой. Владимир Ланде уверен, что каждое выступление должно быть лучше предыдущего.

— Из чего складывается репертуарная политика? Кто и по каким критериям «заказывает музыку»?

— Прежде всего, репертуарная политика должна быть направлена на постоянное повышение качества исполнения. То есть произведения, которые мы играем, должны усложняться. Безусловно, влияют пожелания менеджеров, которые приглашают нас на гастроли и в проекты, а также солисты, с которыми мы выступаем, приглашенные дирижеры. Но все-таки во главу ставится приоритет развития и повышения качества. 

— С какими звездами выступит оркестр в открывшемся сезоне?

— Мы уже открыли сезон вместе с блестящим оперным певцом Василием Ладюком. Он один из лучших, и мы давно хотели с ним поработать. Осенью вновь в Красноярск приезжает Денис Мацуев. На этот раз мы готовим разнообразную программу. В первой части концерта прозвучит русская музыка — увертюра-фантазия «Ромео и Джульетта» Чайковского и 4-й концерт Рахманинова. Вторая часть — американская. Мы исполним Гершвина — «Американец в Париже» и «Рапсодию в стиле блюз».

Еще один выдающийся музыкант, с которым мы сыграем, – Павел Милюков, скрипач-виртуоз, музыкант с высочайшей энергетикой. Также к нам приезжает еще одна звезда первой величины — пианист Николай Луганский. Нас ждет концерт, посвященный творчеству Рахманинова: Луганский исполнит 2-й концерт, а оркестр – «Симфонические танцы». Программа примечательна своей формой: ведущий телеканала «Культура» Юлиан Макаров будет читать отрывки из писем композитора. Весной состоится Транссибирский Арт-фестиваль Вадима Репина. А в завершение сезона зрители увидят «Экстремальную классику».

— При этом у вас плотный гастрольный график…

— Он мог быть еще более насыщенным, но мы считаем, что должны максимально присутствовать в Красноярске. Например, от некоторых гастролей пришлось отказаться из-за Универсиады. Во время этого события мы должны быть в городе. Это важнее любых гастролей.

Культурная столица

Владимир Ланде — востребованный дирижер, которого ждут в разных точках мира и в самых разных оркестрах. Тем не менее три года назад он принял приглашение губернатора Красноярского края Виктора Толоконского и возглавил сибирский оркестр. 

— Ни разу не пожалели о том, что выбрали сибирскую провинцию?

— Провинция — это там, где ничего не происходит. Красноярск — развитый урбанистический центр, где жизнь кипит. У нас очень насыщенная культурная палитра: только в филармонии работает 15 коллективов. А еще есть театр оперы и балета, великолепные драматические театры, в том числе и в городах края, художественные события, спортивные…Наконец, в Красноярске великолепные рестораторы. Мне есть с чем сравнить – в городе есть собственная, очень качественная и оригинальная кухня.

— В свое время Павел Федирко пытался превратить Красноярск в культурную столицу Сибири. Как думаете, это удалось по прошествии времени?

— В городе создана система подготовки кадров для культуры, концертная инфраструктура, развиваются творческие коллективы. Я думаю, что во-многом эксперимент удался. И мы его стараемся поддерживать. Оркестр плодотворно сотрудничает с молодыми исполнителями. Мы играем со студентами музыкальных училищ и института искусств. Для этого необходимо выделять дополнительные часы на репетиции, и мы это делаем.

Запущен интересный проект с композиторами со всего мира. Он называется «Симфония Сибири» и представляет что-то вроде творческой лаборатории. Мы отбираем интересные произведения композиторов, а затем исполняем их, привлекая к обсуждению публику. Некоторые композиторы, что приняли участие в проекте, вышли на новый уровень и получили серьезные заказы. 

В США нет новаторов

В России принято традиционно жаловаться на остаточное финансирование культуры. В США госбюджет в принципе системно не поддерживает культурные проекты. Владимир Ланде считает, что государству прежде всего выгодно вкладывать в культуру и искусство. 

— Симфонический оркестр в России может существовать без господдержки?

— Не может и не должен. На искусство надо смотреть как на образовательный элемент. Представьте, что все школы перешли на самоокупаемость. Вряд ли мы получим более качественное образование. В искусство нужно вкладывать не меньше, потому что это будущее и, если хотите, безопасность страны. Поверьте, эти вложения окупятся раньше, чем нам кажется. Научно доказано, что люди, которые занимаются искусством, разбираются в нем, обладают способностью лучше понимать причинно-следственные связи, быстрее оценивают ситуацию и принимают единственно верное решение из множества вариантов. У детей, занимающихся музыкой, активнее развиваются нейро связи. В музыке мы существуем сразу в трех временах: думаем о том, что исполняем прямо сейчас, одновременно понимаем, что будем играть через мгновение, и анализируем то, что уже прозвучало. В Китае каждый ребенок занимается на каком-нибудь инструменте. Пусть он не станет потом музыкантом, но получит толчок в развитии. Это уже не говоря о том, что погружение в искусство, классическую музыку дает морально-нравственный эффект. Мне кажется, что сегодня большинство населения сконфужено и обескуражено лавиной информации. Люди оказались не готовыми воспринимать, анализировать и фильтровать. Практически невозможно разобраться – где правда, а где ложь. Границы допустимого с точки зрения морали размываются. В виртуальной реальности разрешено все. Более того, уже не понятно, где заканчивается реальная жизнь и начинается виртуальная. Именно искусство способно противостоять этим пагубным процессам, оставаясь оплотом вечных ценностей.

— Может быть, искусство должны спонсировать частные лица или организации, как это происходит в США?

— Я не считаю, что подобная система финансирования идет на пользу. Например, в США деньги тем же симфоническим оркестрам дают пожилые солидные люди, которые хотят слышать то, что они слышали 50-60 лет назад. Никакого новаторства, никаких экспериментов. Какие-то новые идеи привносят люди, которые были воспитаны в музыкальных традициях других стран, приезжие.

— Вы считаете, что успех в искусстве в принципе невозможно измерять в деньгах?

— Можно, но это происходит несколько иначе. Например, один доллар, вложенный в спорт, приносит три доллара. И это происходит быстро. Посчитано, что один доллар, вложенный в искусство, приносит десять долларов. Но не так быстро, как в спорте.

— А можно на примере нашего симфонического оркестра – как это происходит?

— Мы продаем билеты на концерт сегодня. Однако оценить окупаемость концерта только лишь текущими сборами нельзя, потому что сегодняшний концерт продает следующий. И так далее. Что касается воспитательных аспектов, морально-нравственного воздействия, то измерить эти эффекты в деньгах мы не можем. В данном случае легче измерить риски общества, отказавшегося от развития культуры и искусства.

— Дирижер — руководитель оркестра. Какой вы руководитель – жесткий и авторитарный или демократичный? 

— Сложный вопрос. С одной стороны, работа с музыкантами — это улица с двусторонним движением. И моя задача – не подавить творческую инициативу, а напротив – стимулировать креативность каждого.  С другой стороны, работа в оркестре — это ежедневный, изнурительный труд и жесткая дисциплина. Не все к этому готовы. Стараюсь балансировать на грани, не скатываясь в деспотизм, но и не практикуя рискованный плюрализм. Это не просто, ведь в руках у дирижера всего лишь палочка, которая не способна издавать звуков. Я всегда об этом помню.