Экология — это необходимо. Экология — это дорого. Два практически полярных тезиса, пожалуй, лучше всего характеризуют экологическую повестку Красноярска.
Про экологию сегодня говорят много и по разным поводам. Тема во многом забалтывается, превращаясь в дискуссионный «скрипт». Между тем, глобальные экологические вызовы таковы, что пора не только заявлять об «аспектах» и «рисках», но и менять траекторию развития экономик, бизнесов, государственных политик, наконец, менять сознание каждого человека, делая его более экологичным.
Природа устала от индустриализации
Резкий взлет ВВП в начале «нулевых» связывают с внедрением интернет-технологий. В это же время становится очевидным, что технологии индустриальной эпохи не только не снижают, но и увеличивают экологические риски человечества: глобальное потепление, истощение земельных ресурсов, загрязнение Мирового океана, атмосферы воздуха, дефицит питьевой воды.
По словам Ильи Сушина, младшего партнера глобального института McKinsey (Россия), в постиндустриальную эпоху окружающая среда дает мощную «обратную связь» глобальной экономике, показывая, что деятельность человека угрожает его же качеству жизни.
«Главный вопрос, на который сегодня должна ответить каждая страна мира: с помощью каких технологий будет развиваться экономика будущего? При этом начинать развивать эти технологии нужно было еще вчера», — считает г-н Сушин.
Специалисты McKinsey выделяют несколько технологий-драйверов, которые определят экономику будущего и одновременно приостановят глобальные планетарные риски. Среди них мобильный интернет, автоматизация интеллектуального труда, геномика, большие данные, хранение энергии, возобновляемые источники энергии, интернет вещей, новые материалы, обладающие исключительными свойствами — прочностью, весом, проводимостью, 3D-печать и др.
В России, и особенно в Сибири, где добывающие отрасли и углеводородная энергетика — основа экономики, легко вообразить связь пятого поколения в Козульке и даже покупку пива за криптовалюту, но трудно представить переход на возобновляемые источники энергии и львиную долю поступлений в бюджеты регионов от технологий будущего, а не от привычных нефти, цветных металлов, леса. По большому счету, наличие гаджетов в руках каждого сибиряка крайне мало повлияло на индустриальный ландшафт экономики от Урала до Северного Ледовитого океана.
Животворящий смог
Примером типичного индустриального города прошлого столетия был и остается Красноярск. Ни лавочка с солнечной батареей на набережной, ни велосипедные дорожки на острове Татышев не смогут отменить тот факт, что город объявлен одним из самых загрязненных в масштабах страны. В экорейтинге городов России по итогам зимы 2016-2017 гг., сформированном общественной организацией «Зеленый патруль», Красноярск назван «зоной экологического бедствия».
«Китай — одно из самых регулируемых государств мира. И если правительство поставило задачу изменить экологическую ситуацию через несколько лет, именно так все и будет. Сейчас в Китае идет процесс снижения доли угольной энергетики. Существуют прогнозы, что к 2035 г. КНР обгонит США, Японию и Европу по производству электроэнергии из возобновляемых источников. Подобная перспектива не кажется фантастической: уже теперь по установленным мощностям ветровых электростанций Китай занимает первое место в мире и лишь немного уступает ЕС в целом. Более того, снижение мировых цен на минеральное топливо и связанная с этим реанимация старых отраслей энергетики в развитых странах могут привести Китай к мировому лидерству гораздо раньше», — говорит г-н Хлопонин.
В то же время в Красноярском крае снижение доли угольной энергетики представляется проектом фантастическим. По крайней мере, тем, кто зарабатывает на угольной генерации. Приведем цитату из интервью руководителя СГК Михаила Кузнецова ИА Newslab:
«В общей сложности, чтобы заместить угольную генерацию в Сибири, необходимо инвестировать $170-190 миллиардов в строительство АЭС, ГЭС и предприятий углехимии. Дело за малым — найти инвесторов. Чтобы вам было понятно: для того чтобы набрать такую сумму, пресловутый углеродный налог надо собирать 100 лет. Можно, конечно, и быстрее, если еще более увеличить налог и поднять тарифы для конечного потребителя раза в три. Так что вся эта инициатива с углеродным налогом и замещением угольной генерации — «маниловщина» чистой воды. По экономике эти «прожекты» не лезут ни в какие ворота».
Что касается «парникового эффекта», то г-н Кузнецов считает его полезным:
«Сторонники проекта безуглеродной Сибири апеллируют, в первую очередь, к экологии. Но здесь кроется самое главное заблуждение. «Парниковый эффект» оказывает исключительно благотворное влияние на всякого рода растительность. Вы никогда не задумывались, почему тепличные хозяйства топят свои котельные летом — это ведь натуральное расточительство? Просто они вынуждены это делать, поскольку им необходимо большое количество углекислого газа — примерно 200 килограммов в час на один гектар, иначе урожайность упадет на 30%».
Намерения и вложения
В то же время Россия вошла в состав стран, подписавших Парижское соглашение в рамках конвенции ООН об изменении климата, регулирующее меры по снижению углекислого газа в атмосфере с 2020 года. Готовится план ратификации, который закрепит намерения страны о снижении доли углеводородной энергетики в конкретных мероприятиях и цифрах.
Красноярский край также отметился на ниве экологических соглашений. Во время КЭФ-2017 была
Поскольку хартия — документ, не имеющий обязательной силы, высказанные намерения об «объединение усилий для формирования благоприятной окружающей среды» могут остаться лишь намерениями, поскольку в реальности за этими словами стоят миллиарды рублей на программы модернизации производств, созданных в середине прошлого века, когда об экологии никто не задумывался.
Например, «РУСАЛ», который, по мнению независимых красноярских экологов, является одним из трех ключевых загрязнителей Красноярска, планирует потратить на экологическую модернизацию КрАЗа в 2017 году 1 млрд рублей. Эти средства пойдут на завершение второго этапа работ — перевод электролизеров на технологию «Эко-Содерберг». По данным компании, мероприятия первого этапа (завод переведен на технологию сухого анода, оснащен системами автоматической подачи глинозема и установками сухой очистки газов) позволили снизить выбросы на 30%. Среди проектов из разряда «экономика будущего» — технология получения алюминия на инертных анодах.
«Мы преследуем амбициозную цель — создать и внедрить технологии, практически исключающие СО2 при производстве металла», — рассказывает Евгений Курьянов, управляющий директор КрАЗа.
Сибирская генерирующая компания (еще один загрязнитель из «большой тройки») приступает к модернизации «ветерана» красноярской энергетики — ТЭЦ-1, построенной в годы Великой Отечественной войны. Компания начинает проектирование монтажа пилотных электрофильтров на котлах № 15 и 16, а строительство стартует летом 2018 года. После отработки технологии предполагается оснащение таким оборудованием всей станции. Помимо этого, рассматривается возможность демонтажа четырех действующих труб и строительство новой дымовой трубы высотой 270 метров. Это должно способствовать более эффективному рассеиванию выбросов в атмосфере.
Среди участников экологической хартии нет администрации Красноярска. Между тем, решения по третьему загрязнителю — автотранспорту во многом зависят от настойчивости муниципальных властей развивать электропарк. Пока его доля в массиве пассажирских перевозок неизменно снижалась. По данным природоохранной прокуратуры, с 2008 по 2016 гг. подвижной состав троллейбусов сократился со 134 до 68 единиц. Правда, количество трамваев увеличилось с 76 до 110 единиц. Однако этот вид транспорта курсирует лишь по правобережью города. При этом средний дневной выпуск автобусов составляет 772 единицы.
В мэрии признают, что, например, изношенность трамвайного парка Красноярска составляет примерно 90%. Планируемое обновление — к Универисаде-2019 будет закуплено семь трамваев — сложно назвать существенным.
«Приобретение нового трамвайного вагона сегодня начинается от цифры 22-25 млн рублей, троллейбус — от 14 миллионов, автобус — от 10,5 миллиона. Но денег нет», — отмечает заместитель главы департамента транспорта мэрии Анатолий Зуев.
Эксперты неоднозначно оценивают планы компаний — ключевых загрязнителей воздуха в Красноярске. Есть популярное мнение, что эти благие намерения — лишь «пыль в глаза», а спасти краевой центр от экологической катастрофы могут лишь газификация и перенос КрАЗа.
Сомнений не вызывает лишь то, что постепенно меняется сознание горожан. Речь не только о самом массовом протестном митинге последних лет — экологическом, но и о запросе на внедрение УК раздельного сбора мусора, установку больших мусорных контейнеров на улицах, использование экологической упаковки товаров.
Вырубка и просто варварская обрезка деревьев вызывают у красноярцев негодование. Еще несколько лет назад мы, казалось, не обращали внимания на эти «приметы» большого города, а теперь возмущаемся. Большей частью в соцсетях. Но, может быть, это первый шаг к тому, чтобы посадить дерево или хотя бы не мусорить и не парковать автомобили на газонах.
Юлия Чанчикова