Юрий Лапшин: Бизнесу нужен сигнал от государства

Очевидно, что пандемия скорректировала планы по развитию региона, реализации стратегических задач, наполнению бюджета.

 

Можно ли уже сейчас подсчитать, как сказались вынужденные ограничительные меры на экономике края?

 

— Фактор пандемии стал проявля-ться в экономике лишь с апреля, когда вступили в силу ограничения, и не все они еще сняты. Поэтому полную оценку произошедшего мы будем иметь по итогам всего 2020 года. Если обратиться к статистическим итогам первого полугодия, то индекс промышленного производства в Красноярском крае с января по июнь составил 90,3 %. Примерно одинаково «просели» обе ключевые отрасли экономики края — добыча полезных ископаемых (89,3 %) и обрабатывающее производство (90,6 %). Наибольшее падение показателей очевидным образом зафиксировано в отраслях, где эпидемиологические риски потребовали прямой остановки деятельности. В частности, оборот сферы общественного питания сократился на 28,5 %. Повторюсь, это статистические итоги полугодия и трех месяцев этого периода, когда действовали жесткие ограничения.

 

Получилось, что мы собственными руками сдерживали экономику. Но подчерк-ну: каждый раз решение об «открытии» того или иного вида деятельности принималось на основе рекомендаций Роспотребнадзора, исходя из текущей эпидемиологической динамики. При этом мы постоянно получали множество обращений от предпринимателей, да и сами понимали, какие риски влечет длительная самоизоляция для бизнеса. Все это время, да и до сих пор, нам приходится подбирать баланс экономических и эпидемиологических рисков, которые находятся 

в обратной пропорции друг к другу.

 

Часто в обращениях к нам предприниматели использовали аргументы вроде «почему открыли этих, но не открывают нас, ведь у нас все гораздо стерильнее». Если сравнивать маршрутку и кинозал — да, в кинозале чище, зрители не жмутся друг к другу, как пассажиры. Но баланс рисков показывает: да, места наибольшего скопления людей — это как раз общественный транспорт и магазины. Но закрой мы их сразу, парализована была бы не столько экономика, сколько жизнедеятельность вообще.

 

У банкиров есть подходящий термин — митигация рисков. От английского mitigation, смягчение. Это когда риски невозможно купировать или предотвратить, но можно смягчить последствия. Примерно этим нам и приходилось заниматься. В условиях распространения коронавирусной инфекции, неизученной, непредсказуемой и непредотвратимой, необходимо было чем-то пожертвовать, чтобы ограничить массовые контакты. Этими жертвами стали сферы образования, спорта, культуры — если говорить о госсекторе. Но в том числе, и мы это прекрасно понимаем, — малый и средний бизнес.

 

Есть основания надеяться, что падение во втором квартале будет плавно, но все же наверстано в третьем и четвертом кварталах, с момента, когда мы начали поэтапно снимать ограничения с отраслей экономики. В любом случае ситуация с пандемией коронавируса беспрецедентна для истории Красноярского края, как, впрочем, для всей страны и всего мира.

 

Регион достаточно быстро разработал собственный пакет антикризисных мер, направленных на поддержку малого и среднего бизнеса. И наши читатели отмечали, что он гораздо шире и гибче, чем федеральный. Насколько эффективно сработали эти меры? Удалось ли сохранить все отрасли региональной экономики?

— Разрабатывая и предлагая предприятиям антикризисные меры, мы ориентировались на их реальную востребованность. Для этого мы провели серию консультаций с представителями бизнес-объединений, кредитных учреждений и отраслей экономки, для которых все это делалось. Большинство предложенных нами мер поддержки либо носят беззаявительный характер, либо требуют минимальных трудозатрат при их оформлении.

 

Таким образом, были приняты два пакета антикризисных мер, предусматривавших фискальную поддержку и прямую помощь отдельным пострадавшим отраслям. Пусть это помогло не всем, но бизнес живет сигналами. Быстрое принятие первых, тактических мер поддержки уже само по себе давало бизнесу некоторую уверенность в завтрашнем дне. А в условиях полного локдауна в апреле-мае это позволило сохранить рабочие места и минимальную экономическую активность.

 

Наиболее важной возможностью для бизнеса стало снижение налоговых ставок. По УСН они снижены до 1 % (при расчете по доходам) и 5 % (при расчете по разнице доходов и расходов по доходам), обнулена ставка имущественного налога. Все эти послабления распространяются на 65 видов деятельности. Перерасчет сумм к уплате ФНС произойдет автоматически. Помимо снижения налоговой нагрузки предусмотрено уменьшение и долгового бремени. Мы договорились с тремя крупнейшими банками, что будем компенсировать часть процентной ставки по уже взятым бизнес-кредитам — так, чтобы ежемесячные платежи для самих компаний были уменьшены. За реструктуризацией кредитной задолженности обратились уже свыше 2 тыс. компаний на общую сумму 4,3 млрд рублей.

 

Около шестисот субъектов малого и среднего бизнеса воспользовались еще одной нашей мерой поддержки — отсрочкой по аренде государственного и муниципального имущества, что позволило им сэкономить в обшей сумме 68 млн рублей. Все это новые для нас механизмы, поэтому мониторинг их применительной практики продолжается. В зависимости от запросов и от дальнейшего развития пандемии список антикризисных мер еще будет дополняться или видоизменяться.

 

Вы сказали, просели все отрасли, в том числе и, скажем так, бюджетообразующие. Есть ли риск для реализации проектов КИП «Енисейская Сибирь», ведь наиболее ресурсоемкие из них — это проекты в ключевых для региона сферах экономики?

— Действительно, на этот год у нас были запланированы грандиозные инвестиционные планы — и в части КИП «Енисейская Сибирь», и в части национальных проектов, и отдельные крупные инфраструктурные проекты. Все это по-прежнему остается в повестке правительства Красноярского края. Реализация этих задач не отменяется, корректируются лишь некоторые сроки и целевые показатели.

 

Скажу больше, наличие таких заделов должно стать конкурентным преимуществом краевой экономики при выходе на устойчивую траекторию развития. Это вполне можно назвать нашим третьим антикризисным пакетом. Если первые принятые меры поддержки носили характер оперативного реагирования, то более системным решением для восстановления прежних объемов производства, деловой активности, инвестиционных процессов должен стать сигнал от государства, что, несмотря ни на что, мы готовы продолжить реализацию своих планов, обеспечить финансирование строек и своевременную оплату контрактов.

 

Ресурс использования налоговых льгот и прямых субсидий из бюджета по ранее упомянутым причинам ограничен. Поэтому дальнейшая помощь экономике должна быть не столько фискальной, сколько кейнсианской — с помощью госзаказа. Для восстановления экономической активности любому предприятию требуется главное условие — стабильный спрос на его товары или услуги.

 

КИП «Енисейская Сибирь» обладает необходимым для этого мультипликативным потенциалом. Из недавней истории Красноярского края мы отлично знаем, как реализация крупных инвестпроектов оживляет все профильные и смежные отрасли, обеспечивает занятость, субконтрактацию с малым бизнесом и территориальное развитие. Конечно, нужно учесть, что «Енисейская Сибирь» — это комплексный частно-государственный инвестпроект. То есть центры принятия решений здесь рассредоточены, инвесторами и зачинателями разных проектов являются разные компании.

 

Коронакризис сказался на них тоже по-разному. Но в целом можно сказать, что на инвестпрограммах участников «Енисейской Сибири» новые обстоятельства не отразились.

 

Ведь опытный бизнес тоже понимает, что условия неопределенности — это самое время, чтобы создавать задел на будущее. К тому же большая часть проектов «Енисейской Сибири» находится на предынвестиционной стадии. Сейчас мяч на стороне государства: необходимо окончательно договориться об условиях, утвердить необходимую нормативную базу, особые зоны и налоговые стимулы. И ровно этим мы сейчас занимаемся. Например, на федеральном уровне в данный момент принимается решение о создании особой экономической зоны «Красноярская технологическая долина». Это большая площадка в Советском районе Красноярска, где сразу несколько потенциальных инвесторов готовы запустить производство промышленного оборудования для металлургии и добывающей отрасли. Общие инвестиции оцениваются в 6,6 млрд рублей, а количество рабочих мест — 1700.

 

В свою очередь на краевом уровне этим летом мы приняли в первом чтении закон о так называемых РИПах — региональных инвестиционных проектах. Это специальные режимы для наших крупных компаний, которые намерены реализовывать масштабные инвестпрограммы. У Красноярского края, конечно, диверсифицированная, но пока в основном ресурсная экономика. Поэтому применение РИПов как механизма преференций скажется и на доходах бюджета. И сейчас время между первым и вторым чтением мы активно используем, чтобы по максимуму оценить все последствия внедрения этого спецрежима на территории края. С учетом всех возможных рисков принятие закона о РИПах во втором чтении предполагается осенью.

 

При этом государство в рамках КИП «Енисейская Сибирь» помимо организационной работы приступило и к выполнению инфраструктурных обязательств. В частности, началось возведение моста через Енисей в районе поселка Высокогорский. Изначально старт этой стройки намечался на 2021 год — по крайней мере, федеральные средства были запланированы на следующий год. Однако губернатор края поставил задачу приступить к Высокогорскому мосту хотя бы за счет тех средств, которые предполагались в качестве софинансирования из краевого бюджета. В Москве не только согласилась с таким подходом, но и, видя наш настрой, все-таки изыскали у себя средства, чтобы также начать финансирование стройки в этом году. Для нас это сейчас очень важно, учитывая, что даже на стадии строительства такие капиталоемкие проекты по цепочке обеспечивают работой краевые и местные предприятия.

 

И все же можем ли мы уже сейчас подсчитать, какой объем налогов недополучит краевая казна — не только из-за остановки работы ряда предприятий, но и в результате введения льготных налоговых режимов? Есть ли понимание, как надо переверстать бюджет, чтобы тем не менее выполнить обязательства?

— В условиях пандемии нам пришлось поменять некоторые приоритеты бюджетной политики: на первый план вышли расходы на борьбу с распространением коронавирусной инфекции, антикризисные меры и социальная поддержка. В два раза был увеличен размер резервного фонда правительства Красноярского края, повышена финансовая мобильность для оперативного перераспределения средств и увеличены лимиты по бюджетным кредитам для муниципалитетов. Ведется постоянный поиск резервов за счет высвобождения средств по незаключенным контрактам, экономии по результатам закупок, а также из-за отмены культурно-досуговых и спортивных мероприятий. Особое значение приобретает работа с федеральным бюджетом, поскольку полноценные финансовые резервы для такой ситуации есть только у федерации.

 

Сейчас мы уже занимаемся проектированием следующего бюджета. И в этой работе, и при проведении корректировки текущего бюджета финансисты столк-нулись с новым вызовом. Сокращение мирового спроса, торговые барьеры, колебания цен на энергоносители и цветные металлы — все это для нас уже привычно и решаемо, и на 2020 год мы прорабатывали разные возможные сценарии, но китайскую летучую мышь, конечно, предсказать не могли.

 

В условиях введенных ограничений и вынужденного сдерживания экономики вектор налоговых поступлений в ряде отраслей сменил направление. Теперь не мы ждем поступлений от бизнеса, а сам бизнес требует от нас поддержки. Очевидно, что бюджеты всех уровней, включая краевой, не выйдут на запланированные показатели по доходам. Вопрос только в оценке потерь. В мае этого года мы делали прогноз по возможному падению доходов: по оптимистичному варианту выходило около 20 млрд рублей, а по самым пессимистичным прогнозам выпадающие доходы бюджета оценивались даже в 30–40 млрд рублей. Как вы знаете, финансисты, оценивая последствия тех или иных возникающих рисков, ориентируются на худшие сценарии. Но в итоге сейчас мы выходим на фактическую корректировку текущего бюджета и предполагаем, что потери будут не более 15 млрд рублей. То есть это даже чуть лучше оптимистичного сценария.

 

Понятно, что новые условия могут отразиться и на нашей позиции в отношении государственного долга, который мы бережно снижали в последние годы. Но пока нам удается удержать размер госдолга на безопасном для бюджета и краевой экономики уровне. Наши пессимистичные прогнозы по этому поводу, скорее всего, опять же не оправдаются. По крайней мере, мы совершенно точно выполним все социальные обязательства, прибегая к заимствованиям только в самом крайнем случае.

 

Наталья Кобец