Лилит Манукян: моя задача — улучшать качество жизни через изменения во внешности

Лилит, ваше имя уже стало брендом в Красноярске. Как удалось добиться столь впечатляющих результатов в достаточно короткие сроки?

— Два года назад я выступала на одной из конференций, где рассказывала, сколько операций делаю в месяц и за год. Присутствовавшие доктора удивились и спросили, откуда такие объемы? Нет конкуренции, ответила я смущенно. Как оправдание тех объемов операций, которые были у меня. Но тогда я не понимала, что главной причиной этих объемов было качество оказания медицинских услуг и мое отношение к пациентам. А что касается ринопластики, то я сделала именно это направление главным в своей работе, потому как в городе эта ниша была свободна. И это оказалось одним из самых сложных направлений для меня в пластической хирургии, но при этом самых интересных. 

 

Почему выбрали именно пластическую хирургию?

— Еще в раннем детстве мама взрастила во мне эту мечту. Посадила как семя в мою голову эту идею — что я должна быть врачом. И сейчас она пожинает плоды. И я благодарна ей за это. И согласитесь, ведь одна из главных задач родителей — научить ребенка мечтать, смело и без границ, ставить цели и достигать их.

 

Ну а дальше, еще на первых курсах медицинского вуза я поняла, что мне ближе хирургия, потому что я могу работать не только головой, но и руками. Получать быстрый результат. Это главное, что отличает хирургию от остальной медицины. 

 

Вы очень ярко заявили о себе. Помните это ощущение стремительного взлета?

— Да, это случилось молниеносно. И сейчас, оглядываясь, сомневаюсь, что смогла бы снова это повторить. Тогда я фанатично все силы отдавала работе, не видя ничего другого. Помню, как получила первую зарплату и так обрадовалась, как будто это было случайностью: тогда я думала: что ещё надо для счастья, ведь у меня есть пациенты, я становлюсь специалистом, я люблю свою работу, а тут мне еще и платят за это. Деньги и тогда, и сейчас были вторичны.

 

Это как следствие, но не самоцель. 

 

Но сейчас вы один из самых дорогих специалистов города. Почему?

— Сегодня, оценивая собственный труд и формируя  стоимость услуги, я опираюсь на общемировые цены тех коллег, которые оперируют по тем же методикам и используют те же материалы и ресурсы. И неважно, где я работаю, в Москве, в Нью–Йорке или Красноярске — не меняется ничего. География не может определять стоимость услуг. Только качество. И это качество может определить только статистика. Количество операций в год, число осложнений и процент коррекций. 

 

Я выполняю около 550 операций в год из них около 5 % коррекции и меньше 1 % осложнений. 

 

Женщин–пластических хирургов в России немного. Пришлось ли вам бороться за место в экспертном сообществе, где преимущественно мужчины?

— Конечно, это мужская профессия. Но мир меняется и мы, женщины, тоже можем быть успешны и счастливы в этой профессии. И иногда этот факт приходится доказывать и бороться за него. 

 

Нередко еще до знакомства со мной меня воспринимают как просто красивую женшину, на которой хорошо сидит платье. Но когда люди знакомятся с моими работами, когда мы начинаем говорить о хирургии, я вижу удивление и восхищение в их глазах — это и есть фокус. Главный фокус в моей жизни. Раньше даже ходили слухи, что оперирую не я. Говорили, что за Манукян работает другой хирург.

 

Когда некоторые коллеги узнают, что у меня более пятисот операций в год, говорят: не верю. Да, иногда легче сказать так, чем искренне восхититься чужим успехом. И если раньше я переживала по этому поводу, то последние два года просто перестала об этом думать. Как будто стала совсем свободна от мнений. Важно только то, что я делаю сегодня и что я сделаю завтра, чтобы стать лучше.

 

Отзывы могут быть разными, как реагируете на критику?

— Разбираю все конфликтные ситуации до молекул. Всегда говорю с пациентами. Убеждена, что любая ситуация решаема.

 

Но иногда бывает лицемерие и просто злость неочевидная, с которой сложно справиться. Например, одна из пациенток оставила на сайте возмущенный отзыв, написала, что ей не понравился результат, а мне в личном разговоре сказала, что все хорошо.

 

И поэтому  я каждый раз убеждаюсь, что самая сложная часть моей работы — это общение с людьми. Попытка их понять и дать им то, что действительно нужно. 

 

А бывает так, что вы отказываете?

— Конечно. Если вижу, что нет показаний и пациент гиперкритичен к себе. Например, человек уверен, что ему нужно обязательно изменить нос. Но я не вижу в этом необходимости. 

 

Моя цель как пластического хирурга сделать так, чтобы любое вмешательство улучшало внешность или улучшало качество жизни. Иначе смысл моих действий теряется.

 

С какими запросами чаще всего обращаются пациенты к пластическим хирургам?

— Во всем мире это грудь и нос. Что касается маммопластики, здесь два основных запроса: девушки хотят увеличить объем, женщины вернуть былую форму после родов. Также есть пациентки, желающие уменьшить грудь, когда объем уже доставляет большие неудобства.

 

Когда пластические операции только стали популярны, женщины в первую очередь стремились вернуть молодость. Сейчас под нож хирургов ложатся совсем юные девушки, желающие улучшить свою внешность. Это разные задачи для специалиста?

— Есть два типа пациентов. Первым нужны изменения в корне. Например, девушка с азиатским типом лица хочет другую форму век. Второй тип — это женщины, которые хотят омолодиться. Это разные задачи и техники, и результат тоже разный.

 

То есть специалисту под силу полностью изменить внешность?

— Да, это возможно. Но если у человека есть такое настойчивое желание, то речь идет о психологических проблемах. Не стоит в этом случае идти на поводу у пациентов.

 

А есть ли шанс после удачной пластики в пятьдесят реально выглядеть на двадцать пять?

— Я могу изменить веки, подтянуть лицо, но возраст будет выдавать состояние кожи, взгляд, голос, руки... Подход нужен комплексный. Есть женщины, которые не делают никаких процедур в молодости и надеются, что когда подойдет время, они обратятся к хирургу, который исправит ситуацию. Но уверяю вас, что у двух пациенток в возрасте, одна из которых ухаживала за собой, правильно питалась, а другая нет, после операции подтяжки лица результат будет разный.

 

Думаю, у вас есть немало историй, когда операция меняла жизнь человека в лучшую сторону?

— Для меня лучший результат, когда после операции пациент чувствует улучшение качества своей жизни. Радуюсь за девушек, которые после ринопластики остаются в восторге от своей внешности. Но особенно важно, когда пациенты отмечают, что стало легче дышать, улучшился сон, больше нет храпа. И конечно, особенное место в моей работе занимают реконструктивные операции.

 

Вы занимаетесь благотворительными проектами — недавно помогли восстановить лицо девушке. Чем ее история тронула вас?

— С этой чудесной девочкой случилась большая беда, и лицо сильно пострадало в автомобильной аварии, произошло размозжение лицевых костей. Когда она была у меня на приеме, я на секунду попробовала представить себя на ее месте. И это страшно. Конечно, я захотела ей помочь. Операция была достаточно сложная, пришлось буквально собирать нос. Плюс работа косметологов, челюстно-лицевых хирургов дала результат, с которым она вернула счастье в глазах. И это бесценно.

 

Лилит, сейчас вы специалист команды медицинского центра. У вас богатая практика, есть мысли создать уже что-то свое?

— Думаю о школе ринопластики, где я могла бы передавать свой опыт. Видеть развитие и успех молодых хирургов. Я и сейчас это делаю, но хочется делать это уже официально. В рамках регулярной учебы на базе собственной клиники.

 

Возможно все... Пока есть желание и удовлетворение от проделанной работы.