Андрей Шаронов: Россия на 30 лет отстает от запада

Управляющий директор «Тройки Диалог» Андрей Шаронов считает, чтобы модернизация стала возможной, нам надо умерить свое самомнение и перестать говорить о том, какие мы великие.

НаVII Красноярском экономическом форуме Андрей Шаронов сказал в интервью корреспонденту «Делового квартала»: «Модернизация — это не конечное состояние, которое нужно достичь и в нем остаться, это процесс. И выигрывают те страны, которые делают его непрерывным, постоянным, создают условия, чтобы он продолжался не столько благодаря деятельности правитель ства, сколько благодаря активному участию различных экономических агентов».
Какие конкретные действия должны быть предприняты и кем? И что должно делать правительство?
— Роль правительства в любой стране велика, а тем более в нашей. Оно должно стимулировать преобразования в обществе, способствовать развитию гражданских институтов. На форуме были названы институты, качество которых влияет на процессы модернизации. Это судебная, политическая системы, свободная пресса, развитая финансовая система, местное самоуправление.
При этом если государство ослабит давление на малый и средний бизнес, будет создано больше условий для модернизации. Проблема в том, что давление идет не столько со стороны государства, сколько благодаря использованию его институтов в частных, корыстных целях. В этом заинтересованы те, кто извлекают ренту из существующего положения вещей, занимаются недобросовестной конкуренцией.
Приведите примеры?
— Примеров много. На форуме называлась такая цифра: треть существующих уголовных дел в нашей стране возбуждена за экономические преступления, и 90% из них вообще не доходят до суда. Вероятно, часть из них возбуждена из каких-то иных соображений. Это как раз пример использования административных рычагов в личных целях. На форуме предприниматели говорили, что для малого и среднего бизнеса, который и является локомотивом модернизации, существует реальная угроза. Они рискуют своим состоянием, свободой, своим делом. При этом система ответственности сложилась таким образом, что исключает риски и возможности сопоставимых потерь для тех, кому выгодно текущее состояние. На мой взгляд, нужно поддерживать тех, кто действительно может стать двигателями модернизации. И нужно повышать риски и цену антимодернизационного поведения для тех, кто использует административные рычаги и осуществляет недобросовестную конкуренцию.

Красноярскому краю нужны know-how
По словам управляющего директора «Тройки Диалог», в процессе модернизации России регионам-флагманам предстоит серьезно модернизировать производство, сократить издержки, повысить его эффективность.
— Ваш край — показательный регион, исторически это промышленный гигант, где наибольшую долю в бюджете занимают предприятия, ориентированные на переработку полезных ископаемых. И здесь предстоит многое сделать, чтобы увеличить проникновение высоких технологий в существующее производство.
Предлагаете уменьшить добычу никеля, золота и алюминия и сосредоточиться на создании в крае силиконовой долины?
— Нет, это большая доля в бюджете, экспорте страны. Под добычу ископаемых в крае создана инфраструктура, на это работают целые города. Я говорю о том, что необходимо развивать новые технологии, внедрять современное оборудование, изменять характер производства, его издержки, повышать долю выработки на человека.
В 2006 году «Тройка Диалог» совместно с Правительством Красноярского края сформировала венчурный фонд в размере 120 миллионов рублей. И на настоящий момент проинвестировано всего около 55% фонда.
У нас так мало предприятий, интересных для венчурных инвесторов?
— Высокотехнологичных разработок много, но не все они становятся проектами, и не во все готовы вкладываться венчурные инвесторы.
Специфика венчурного бизнеса состоит в том, что процент отсева проектов очень велик. Это может быть связано не только с качеством разработки. Инвесторы, в отличие от самих разработчиков, смотрят, прежде всего, не на технологию или компанию, а на рынок в целом, есть ли сбыт, покупатели продукции, окупятся ли инвестиции. Люди, которые создают высокотехнологичные продукты, живут немного в другой логике — логике грантов, где другие критерии оценки — количество публикаций и прочее. Венчурный же бизнес оперирует стоимостью компании, объемом продаж и географией рынка. Поэтому, чтобы отобрать один хороший проект для инвестиций, необходимо отсмотреть сотню, 50 изучить, по 15 сделать глубокую экспертизу и на выходе оставить два-три проекта. При этом у нас не будет 100% гарантии, что он выстрелит. Было много в мире примеров, когда самые громкие инновационные проекты не выстрелили. Например, проект спутниковой связи «Иридиум». Поэтому управляющие венчурным фондом обязаны смотреть на многие факторы, они рискуют не только собственными деньгами, но и деньгами других инвесторов.
Когда мы выбирали в крае потенциально интересные компании, большая часть из них была ориентирована на переработку полезных ископаемых. Несколько таких проектов нас заинтересовали. Так, например, один был связан с горно-металлургической отраслью. Но от него пришлось отказаться, мы видели риски по сбыту продукции. Потенциально у этой разработки был только один покупатель. А это всегда опасно.
В итоге, всего в Красноярском крае мы профинансировали только два предприятия, которые специализируются на создании программного обеспечения для кабельного телевидения. Для сравнения — венчурный фонд «Тройки Диалог» в Татарстане проинвестировал шесть предприятий. В регионе создана инфраструктура, бизнес-инкубаторы и технопарки, высокотехнологичные компании получают налоговые льготы. У Красноярского края в силу его специфики больше развита крупная индустрия, промышленные гиганты.
А сколько времени, по-вашему, нам нужно, чтобы измениться? Успеем ли мы это сделать прежде, чем основные покупатели полезных ископаемых могут отказаться от нашей «сырьевой поддержки»?
— Россия исторически отстает от Запада лет на 30, об этом еще Карамзин писал. Есть пример Китая, который за последнее время резко изменил структуру ВВП и своего экспорта. Десять лет назад они экспортировали в Россию в основном потребительские товары, пуховики и прочее. Сейчас же это высокотехнологичное оборудование. А если посмотреть на структуру нашего экспорта в Китай, то за 10 лет процент высокотехнологичного оборудования, машиностроительной техники стал менее 10%, его выместило сырье. Это яркий пример различий в реализации экономической стратегии.
Так что же делать?
— Мы сейчас находимся в ситуации, когда нам сложно идти по пути создания чего-то принципиально нового, потому что в обществе не хватает сил, мозгов и внутренней организации. А идти по пути копирования нам не позволяет наше «самомнение». В результате, мы ни к чему не движемся — не можем копировать лучшие образцы и создать что-либо новое. Я за то, чтобы немножко умерить наше самомнение и перестать говорить о том, какие мы великие. Пора осознать, где мы сейчас находимся, и тихонечко догонять, двигаться и улучшать ситуацию, занимаясь не только инновациями, но и совершенствованием общественных институтов.