Минтимер Шаймиев: сегодня не хочется быть героем

Встроиться в мировую экономику — амбициозная задача прошлого, доказавшая свою состоятельность в будущем. Минтимер Шаймиев, первый президент Татарстана, в эксклюзивном интервью «ДК» вспоминает, как республика заключала международные контракты, почему для этого не важна нефть и как легкие заработки привели мир к кризису.

В 90‑е гг. Татарстан предпринял первые попытки выйти на мировой рынок. По словам Минтимера Шаймиева, у той команды было много амбиций, но не было понимания законов рыночной экономики. «Мы знали труд Маркса «Капитал» и с этим знанием начинали вести переговоры с иностранными инвесторами», — вспоминает он. Тем не менее именно тогда были подписаны первые международные контракты для нужд реального сектора рес­публики, а власти Татарстана поняли, как эффективнее развивать экономику.

Вслепую искали
верные решения

Сегодня Минтимер Шаймиев первые разговоры с зарубежными партнерами и презентации инвестиционного потенциала Татарстана вспоминает с улыбкой:

— Мы в то время были совсем другие, не­опытные. Не знали ни порядков, ни менталитета европейских стран. Однако наши встречи уже тогда проходили на самом высоком уровне, и приходилось многому учиться прямо в процессе общения.

Какие решения тех лет вы считаете наиболее удачными?

— Например, в период приватизации мы сделали шаг, который не сделал никакой другой регион, а после нас повторил лишь Башкортостан. Мы сумели уберечь имущество республики. Вспомните, когда началась приватизация, по всей стране были розданы ваучеры. Учитывая, что у Татарстана была еще и республиканская собственность (на основании Договора с федеральным центром), мы приняли решение раздать своим гражданам еще по два ваучера такой же стоимости и ценности, как и российский. Мы открывали тогда для всего населения именные приватизационные вклады ИПВ в Сбербанке. Даже ребенка, который только что родился, не обделили.

Наша заслуга была в том, что мы вовремя сумели уловить ситуацию и ввести мораторий на использование ваучеров на определенный период. С началом приватизации инфляция в стране была огромная — свыше 1 000%. Мы увидели, что при такой инфляции, условно говоря, можно за рубль фабрику купить — это же ненормально. В тот момент не надо было быть гением, чтобы разбогатеть, достаточно было правильно оценить ситуацию и воспользоваться ею. И у нас хватило ума объявить мораторий. Ваучерами мы разрешили пользоваться только тогда, когда инфляция снизилась до 20%. В результате нам удалось сохранить собственность в республике. Поэтому у нас в те годы олигархов не появилось.

Использовали историю татар

По словам Минтимера Шаймиева, в те годы особенно часто приходилось рассказывать инвесторам не только о привлекательности Татарстана, но и об истории татарского народа. «Я — как Нурсултан Назарбаев, который первые годы после создания независимого государства потратил на рассказы мировым лидерам о том, что за страна Казахстан, где он находится, какой народ там живет. Мы тоже ездили по мировым столицам и рассказывали о Татарстане», — вспоминает первый президент.

Что спрашивали инвесторы о татарском народе, что их интересовало в первую очередь?

— Большинство стран о нас вообще ничего не знали. Некоторые путали нас с Казахстаном, и только несколько лет назад Татарстан стал узнаваем. Во время переговоров мы ссылались на свою историю, и не только на татаро‑монголов, но даже и на тартаров (варваров), которыми в Средние века была напугана вся Европа. Потому что надо было громко и ярко заявить о себе всему миру. С тартарами связано много забавных историй. Был такой случай, когда мы посещали Испанию, встречались с мэром Мадрида. Он подготовился и начал беседу с похвалы татарскому народу. Говорит, вы, тартары, сильный народ, до нас чуть не дошли. Я ему киваю в знак согласия. А наш руководитель госпротокола Флера Зиятдинова вдруг вмешивается в разговор: «Это не мы». Это был настоящий казус, пришлось оправдываться, что существуют разные версии происхождения татар.

С легендами о монголах, тартарах и монголо‑татарах мы объездили в свое время все уголки мира. Рассуждали так: есть возможность — нужно заявить о себе.

Какие самые экзотические страны вы посещали в поисках партнеров?

— Однажды добрались до Кении с директором КамАЗа Николаем Бехом, первым вице‑премьером правительства республики Равилем Муратовым. Встречались с президентом страны, произвели впечатление. Хотели с нашей технологией автомобилестроения завоевать африканский рынок, да и африканцы тогда тоже проявили интерес. Нашлись бизнесмены, которые хотели организовать сборку КамАЗов в Кении и для Южной Африки, и для ее центральной части.

Наверняка вы ездили не только с целью предложить свои товары, но и перенимали опыт других стран. Что произвело на вас наибольшее впечатление, какие выводы сделали?

— Меня в свое время удивила Финляндия: у них более 60% экспорта составляют инновационные проекты. Я был поражен: Финляндия — это бывшая российская провинция, когда они успели так продвинуться? Во время моего визита их президент Мартти Ахти‑Саари много говорил о технических деревнях, где создаются инновационные проекты. Мы в ту же поездку подписали с финнами контракт на $11 млн — купили для Буинского спиртзавода оборудование для производства и молекулярной очистки спирта. У них столько высоких технологий, и мне было обидно, что у нас такого нет. Думаю: вот так тебе, Шаймиев, и надо, учись. Мы все гордимся, что нефть добываем, а они и без нефти так продвинулись. Мой младший сын Радик, например, по работе своей многое видел, во многих странах бывал, но именно о Финляндии говорит с восхищением. Даже сказал как‑то, что мог бы и пожить там, потому что в этой стране настолько сильна гармония природы и технического прогресса.

После поездки в Финляндию мы и начали создавать свои бизнес‑инкубаторы. Искали по всему миру специалистов. И нашли, кстати, татарина — Дениса Муратова, гражданина Швеции, который нам очень помог в их организации.

Имидж важнее нефти

Сырьевая экономика не панацея, множество стран, по словам первого президента, не имея природных ресурсов, создали очень эффективную экономику. «В свое время мы заказывали американцам исследование потенциала экономики Татарстана, так вот о нефти там было сказано крайне мало», — вспоминает Минтимер Шаймиев.

Когда и почему вы вышли на американских экспертов и в чем они увидели потенциал республики?

— В те сложные годы, в 90‑е, мне довелось выступать в Гарвардском университете. Политическое и экономическое развитие отдельных республик России тогда интересовало многих. Я был приглашен группой по урегулированию конфликтов при Школе права Гарвардского университета. Мое выступление оказалось резонансным, в конце раздались аплодисменты. Как потом выяснилось, это высшая оценка, так как аплодировать особо‑то и не принято.

После моего выступления мы договорились с президентом Гарвардского университета о том, что его экономисты проведут мониторинг экономики нашей республики и сделают заключение, в каком направлении нам развиваться.

Через год эксперты приехали с результатами. Они много говорили о нашей логистике, о нашем удачном расположении, об удобных водных и воздушных путях. А в конце подытожили — надо развивать инфраструктуру: дороги, мосты, сферу услуг. Американцы говорили: через вашу республику станут ездить многие, включая туристов, и это будет приносить основные доходы. О нефти же вообще ничего не сказали. А когда мы спросили про наше черное золото, они ответили: да, у вас есть нефть, вы ее экспортируете, и ряд стран Европы ее перерабатывает. Но это было определено ими не как основной, а как резервный путь развития. Также они рассказали, как нужно создавать добавленную стоимость на своей территории за счет собственной переработки. Тогда‑то мы твердо решили развивать нефтехимию.

Теперь я тоже думаю, что, действительно, нефть — это наш резерв, сейчас я с ними согласен. Но в то время у меня была другая реакция. В узком кругу я тогда сказал: «Ну что, заплатили мы им $1 млн за это исследование и узнали, где мы находимся. Нам, татарам, так и надо».

Тем не менее Татарстан всегда позиционировался как нефтяная республика. Наличие нефти помогало в переговорах с инвесторами?

— Безусловно. Но тут сыграл роль скорее имидж республики. Существенно повысило нас в глазах мирового сообщества наше участие в группе по решению международных конфликтов в Гааге. Когда все страны бывшего СССР вступили в горячую борьбу за свободу, наши муссируемые в СМИ заявления о независимости были мирными. И меня в 1995 г. пригласили возглавить группу по урегулированию конфликтных ситуаций в постсоветском пространстве, в центре обсуждения была тема «Международный опыт урегулирования этнополитических конфликтов». За один стол мы тогда собрали глав, представителей Чечни, Гагаузии, других проблемных постсоветских территорий. Когда вся страна бурлила, проходили уличные митинги, обострилась национальная проблема, по отношению к республике всплывало слово «сепаратизм», любой неверный шаг, любая неосторожность могли кардинально изменить ход истории. Но нам удалось не допустить масштабной конфронтации.

Это про имидж, а по поводу нефти мне на память пришла еще одна забавная история. Однажды мы с Ринатом Галеевым, руководителем объединения «Татнефть», после очередной презентации инвестиционного потенциала Татарстана пригласили солидных бизнесменов из Европы на обед. Разговор шел о нефти, о том, сколько миллиардов тонн мы добываем на Ромашкинском месторождении. И вдруг Ринат Гимаделисламович говорит: «А мы («Татнефть») еще помогаем республике в развитии сельского хозяйства». Европейцы насторожились, начали спрашивать: вы что, и картофель выращиваете, и коров доите? А Галеев говорит с гордостью: «Да, у нас есть подсобные хозяйства, успехи лучше, чем у сельхозпроизводителей республики». Такой хохот там поднялся! Так мы сделали вывод, что нефтяникам аграрным бизнесом лучше не заниматься — это непередовой опыт. Каждый должен заниматься своим делом.

Бизнес зря ждет быстрой прибыли

Бизнес любит стабильность, потому что он вкладывает собственные деньги. А в России, по мнению Минтимера Шаймиева, понятие собственности еще в стадии становления. «Пока не будет собственника в стране, не может быть создано и гражданское общество», — считает он.

Сегодня в стране есть весьма состоятельные люди, и их немало. О каких собственниках вы говорите?

— Я говорю о нашем менталитете. Право человека на собственность — это основа основ, которой долгие годы мы были лишены. О какой экономике, о какой заинтересованности людей в развитии экономики иначе может идти речь? Вот я был сыном председателя колхоза, стаж работы моего отца превышал 26 лет. Он был хорошим хозяином, казалось, мы живем в достатке. Мой старший брат был комбайнер — уважаемый, обеспеченный человек. А когда я женился, мы с женой были рады, что нам на свадьбу папа подарил кровать на пружинах, а брат — самовар на углях. И о каком наследстве тут можно говорить? А ведь наша семья считалась состоятельной! Если человек за свою единственную жизнь не способен создать какой‑то капитал и передать его детям, то откуда может быть богатой страна?

Я долго работал при советской власти, я знаю эту систему изнутри. Сегодня не хочется быть героем — я же сделал карьеру в этой системе, но у меня всегда было понимание, что мы живем неправильно. А когда ты видишь, как живут другие страны, то это понимание укрепляется.

Я навсегда запомнил, как Михаил Дубков, начальник дорожного управления рес­публики, мне, молодому министру мелиорации, сообщил с огромной радостью, что уходит на пенсию и председатель кабмина разрешил ему купить «запорожец». «А у меня даже денег почти хватает», — радовался он искренне. А ведь это был очень уважаемый человек, замечательный специалист, величина в своем деле. И проработал на высоком посту лет 30.

Почему, на ваш взгляд, средний бизнес так слабо и медленно развивается, тогда как в развитых странах составляет основу экономики?

— Сейчас, на мой взгляд, мешает стремление быстро разбогатеть. Казалось бы, ничего плохого в этом стремлении нет. Но реалии совсем иные, быстрых денег не бывает. И такой подход толкает многих предпринимателей на нарушения. У нас бизнесмены хотят все и сразу, и пока они не привыкли к мысли о том, что частный бизнес — это образ жизни, как на Западе. Но прогресс есть. Вспомните, как все хвастались крутизной своих машин. Сегодня привыкли, переболели.

Что, по вашему мнению, стало причиной нынешнего кризиса и в чем его особенность?

— Во‑первых, сразу замечу, что мировой капитал прежде не сталкивался с тем, с чем он столкнулся в последнее время. Кризис уникален тем, что к настоящему моменту финансовые рынки вышли на высочайший уровень технического прогресса, растет уровень глобализации. Ситуацию усугубило и то, что прежде в мире не было такой огромной разницы в уровне жизни стран.

У капитала свои законы развития, как и у всего в этом мире. Вспомните лекции из институтской программы по трудам Карла Маркса: все уже было написано более 100 лет назад. Неслучайно в период кризиса интерес к «Капиталу» Маркса в мире заметно увеличился, да и продажи его трудов возросли в разы. Нынешний кризис заставляет многих пересмотреть отношение к Марксу, потому что именно он первым обозначил глубинные причины кризиса капиталистической системы.

Когда человек начинает думать, что все ему подвластно, он бывает жестоко наказан. Так и случилось. Капитал «показал свое истинное лицо» и «распорядился» восстановить баланс. И в этом нет ничего неожиданного и сверхъестественного.

Анна Саушина, Артем Тюрин