Станислав Заблоцкий о том, что дискредитирует юррынок

Адвокат адвокатского бюро «Арбикон», член регионального совета Ассоциации юристов России Станислав Заблоцкий знает, как изменить эту ситуацию.

В Красноярском крае около тысячи практикующих адвокатов. Контроль над их деятельностью согласно закону осуществляет Адвокатская палата региона. «Армия» юристов превышает адвокатскую в несколько раз и, по разным оценкам, может достигать 4-5 тысяч человек. Станислав Заблоцкий констатирует, недобросовестных игроков на этом рынке не так много. Но обращаются к ним часто — клиент выбирает по принципу «кто дешевле». Это и добавляет негатива в имидж профессии.

Знак качества
Рынок юридических услуг традиционно считается одним из самых разобщенных. Своего собрата по делу юрист скорее назовет «конкурентом», чем «коллегой». По мнению Станислава Заблоцкого, причина не только в традиционных для других рынков конкуренции и борьбе за клиента.
— Профессия практикующего юриста изначально провоцирует некую разобщенность. Мы практически всегда оказываемся по разные стороны баррикад, представляя интересы противоположных субъектов. К сожалению, не все, я знаю немало тому примеров, отделяют служебное от личного. Но, надо отдать должное, сегодня идет работа по консолидации рынка.

Адвокатская палата Красноярского края как структура, предусмотренная законом, осуществляет контроль над адвокатами, проводит ежегодные собрания для обсуждения актуальных вопросов. Ведется и неформальная работа — спартакиады, балы, которые тоже служат идее сплочения.

Что касается другой, гораздо более многочисленной группы практикующих юристов, то единственная организация, которая сегодня предпринимает попытку их консолидировать, — это Красноярское региональное отделение «Ассоциации юристов России». В отсутствие какого-либо законодательного регулирования деятельности братии юристов эта работа ведется на общественных началах.

Что конкретно делается?
— Например, сейчас идет перепись юридических компаний края совместно с порталом «Право.ру». Хотя юркомпании откликаются на эту инициативу крайне неохотно. Из ста разосланных анкет в лучшем случае приходят десять. Другое направление — рейтинги. В том числе в этом году мы впервые сделали совместно с «Деловым кварталом» рейтинг юридических компаний, заложили туда такой важный критерий оценки работы, как бесплатные юридические проекты.

Третья инициатива — попытка сделать что-то вроде общественной аккредитации юридических компаний. Это позволило бы обеспечить большую прозрачность работы, информировать население и бизнес о добросовестных юристах и тех, кто не чист на руку.

На какой стадии сейчас эта инициатива?
— Пока в проекте. Трудно оценить, насколько скоро она может реализоваться. Но в отсутствие законодательного регулирования и контроля за деятельностью частнопрактикующих юристов это был бы работающий инструмент — своего рода саморегулируемая организация. Тем более, это практикуется массой других сообществ, к примеру, строителями. Но в этой отрасли СРО предусмотрена законом, а на юррынке она может существовать только на добровольных началах. Тем, кто работает добросовестно, было бы интересно попасть в эти списки, что служило бы неким знаком качества услуг. В то же время у населения или предпринимателей, пострадавших от некачественной работы, была бы возможность написать жалобу и получить соответствующую реакцию. Конечно, чтобы усилить вес общественной аккредитации, нужна поддержка на федеральном уровне.

Если судить по результатам юридической переписи, в которой отказываются участвовать 90% компаний, рынок пока крайне закрыт даже для коллег, не говоря уже об общественности.
— Такова сложившаяся реальность. Большинство не привыкло рассказывать о себе, считая, что в конечном итоге это им навредит. Этот страх перевешивает даже тот рекламный эффект, который может дать подобная открытость. Поэтому нужна система, законодательная или общественная, которая позволяла бы как-то ориентироваться потребителям юридических услуг. Ведь сегодня доходит до смешного: юруслуги оказывают люди, вообще не имеющие необходимого образования.

Многие склонны считать, что большинство проблем на юридическом рынке из-за избытка кадров. Мол, рынок просто не способен поглотить ежегодное число выпускников. Неустроенные юристы начинают демпинговать, ведут себя недобросовестно.
— Проблема эта, безусловно, есть. Несколько лет назад «Ассоциация юристов России», эта инициатива нашла поддержку государства, начала проводить общественную аккредитацию юридических вузов по всей стране. Она проходила на добровольных началах, и отказ от участия был определенным сигналом для абитуриентов и их родителей.

Но вуз вузу рознь. Если говорить о многочисленных филиалах не самых передовых университетов и институтов, то, думаю, проблемы с трудоустройством у их выпускников есть. Что же касается нашего базового вуза — Юридического института СФУ, то, насколько мне известно, его выпускники востребованы на рынке.

Есть еще одна парадоксальная вещь, говорю уже как работодатель. Несмотря на то, что юристов выпускается много, найти хорошего специалиста не всегда просто. И в этом смысле проблема
избытка кадров немного раздута. Есть проблема недостаточной квалификации выпускников, слабости отдельных непрофильных вузов, неразвитости их научной и образовательной базы.

Говорить на одном языке
Корпоративные клиенты приносят юристам и адвокатам львиную долю выручки — в некоторых компаниях до 80-90%. Притом, что число таких клиентов в общем потоке не так велико, около 30-35%. Станислав Заблоцкий говорит, обращение к правоведам и для частных лиц, и для бизнеса все еще не стало «гигиенической нормой». К юристам и адвокатам чаще всего идут, когда проигран уже не один суд.
— К юристам население обращается так же, как и к другим специалистам, врачам, например, — когда проблема достигает таких масштабов, что дальше жить уже невозможно. На этом этапе помочь бывает очень сложно. Но многие берутся за дело и, что неудивительно, терпят неудачу. В результате у людей возникает негативная оценка работы юристов и адвокатов. Якобы те только «содрали» деньги, а помочь — не помогли.

К адвокатам и юристам обращаются только в экстренных случаях потому, что это дорого?
— Дело даже не в стоимости, а в механизме ценообразования, который зачастую непонятен даже самим юристам, а уж тем более клиентам. Юридическая помощь — это по сути своей услуга, ее трудно измерить, и цену на нее определяет рынок. Есть три фактора, которые влияют на стоимость. Это объем и сложность услуги, платежеспособность клиента и третий фактор, как раз он и дает разбег цен, — уровень квалификации юриста. По этой же схеме работает и весь остальной мир, и вряд ли эти правила игры когда-то поменяются. К примеру, младший юрист в какой-нибудь зарубежной компании может получить $50, а старший партнер этой же фирмы — $300 за одну и ту же услугу. На этой почве даже в нашей практике иногда возникают курьезы. К примеру, в ситуации, когда стоимость работы юриста взыскивается в судебном порядке. Суд делает это в так называемых «разумных пределах», но определить их — всегда проблема, потому что не на что опереться. Нет никаких тарифных планов или ставок.

Если цена — это определяющий фактор для большинства клиентов, то, как следствие, демпинг должен быть для рынка проблемой № 1?
— Это, действительно, проблема, но не в том ключе, в котором о ней принято говорить на других рынках. Да, из-за демпингующих юристов в ряде компаний есть отток клиентов. Но главное, на мой взгляд, в другом. На удочку демпинга попадаются те, кто не может или не хочет заплатить за услугу больше. Результат таких обращений в большинстве случаев негативный. Наносится вред потребителю и имиджу юридического сообщества в целом.

В этом году в Красноярске открылся первый филиал федеральной юркомпании. Приход на рынок федеральных, а может быть, и международных игроков продолжится?
— Федеральные юркомпании могут появиться на рынке только по одной причине: когда у местного бизнеса есть московские акционеры. У них, как правило, заключен договор на юридическое обслуживание с крупной юркомпанией, который распространяется и на дочерние предприятия. Словом, открытие представительства федеральной юркомпании в Красноярске — это не желание завоевать местный рынок, а желание сэкономить на командировочных. В том, чтобы приходить сюда и конкурировать с местными юрфирмами, нет особого смысла. Специфика юридического бизнеса такова, что важную роль в нем играют субъективные факторы — местные особенности, местная практика, которую невозможно знать, работая в Москве. Зачастую столичные юристы не понимают, почему здесь их не слышат. А они просто говорят немного на другом языке. Поэтому чаще встречаются обратные примеры, когда федералы привлекают в качестве субподрядчиков местные юркомпании.

Слияния и поглощения как способ повысить конкурентоспособность — частая практика на местном юррынке?
— В этом вопросе юристы опять же стоят особняком. Слияния случаются крайне редко. Гораздо чаще происходит обратный процесс — отпочкование от компаний отдельных юристов, которые начинают заниматься самостоятельной работой. Другой вариант — проектная работа: консолидация юристов нескольких компаний для решения большой сложной задачи.

Адвокатская монополия
В ближайшее время в России должен быть принят закон, согласно которому представлять интересы сторон в суде смогут только адвокаты. Противники нововведения называют его не иначе, как «адвокатской монополией». Сторонники заявляют, что это ускорит судопроизводство и закроет вход в суды для непрофессионалов.  
— Это общемировая практика, и российское судопроизводство рано или поздно должно было до нее дойти. Другой вопрос, как будет происходить ее внедрение. С одной стороны, эта идея получила одобрение и судейского сообщества, и Минюста. Но не стоит забывать и постановление Конституционного суда о том, что нельзя монополизировать судебную сферу, отдавая возможность представлять интересы сторон только адвокатам. Это нарушит право каждого из нас на получение квалифицированной юрпомощи.

Какой же механизм тогда будет применен?
— Сегодня обсуждается идея, она, на мой взгляд, наиболее разумна, внедрять этот закон постепенно, начиная с высших
судебных инстанций. Далее, после того как будет понятно, как он работает, распространять практику на кассационные инстанции. А затем уже на суды на местах и суды общей юрисдикции. Последнее, думаю, произойдет очень нескоро — в течение нескольких лет.

Что же тогда будет с многочисленной армией юристов — они массово начнут получать статус адвоката?
— Повторюсь, все зависит от того, какие механизмы будут применены. Если предположить, что будет жесткое решение и представлять интересы в суде смогут только адвокаты, то да, армия адвокатов резко вырастет. Но вероятность такого сценария крайне мала, потому что судопроизводство просто может застопориться. Та тысяча адвокатов, которая сегодня работает в крае, не сможет в необходимом объеме обслужить население и бизнес. Вот почему компромиссное решение с массой исключений наиболее предпочтительно и вероятно. Ведь основная цель этого закона не монополизировать судебную сферу для адвокатов, выделить особую касту или дать возможность заработать лишние деньги. Основная цель — убрать непрофессионалов из залов суда.

К вопросу о законодательных нововведениях. То, что новые законы в России появляются слишком часто, — это уже аксиома. А если говорить про регион — насколько активны законотворцы здесь и какой из принятых ими за последнее время законов вы бы отметили как важный?
— Конечно, наиболее серьезные изменения в законодательстве всегда происходят на федеральном уровне. Особенно это касается сферы сбора денег — пенсионных и налоговых отчислений, например. Из региональных нововведений я бы назвал недавно принятый закон об уполномоченном по защите прав предпринимателей в крае. Исходя из федерального законодательства, у него будут достаточно неплохие полномочия, связанные с обращением в суды, госорганы, рассмотрением жалоб. Насколько эффективен он будет, сейчас сказать сложно. Но для бизнеса, с учетом того, что не каждый сегодня способен или готов платить юристу, это должно стать определенным плюсом. Появляется некий субъект, к которому можно будет обратиться, чтобы решить конфликты, споры, а значит, снизить экономические потери бизнеса.