Отец-основатель

досье
Талех Махмудов
Родился 7 августа 1961г., Республика Азербайджан,г. Ахсу
Образование: 19831988 гг. — инженерно-строительный институт,г. Красноярск.
Карьера: после института работал в СМП652 при железной дороге,г. Красноярск;
1990 г. — организовал собственную строительную фирму «ТалехС1»;
2004г. — генеральный директор клиники восстановительной терапии «Бионика».
Семейное положение: не женат, двое сыновей.
Хобби: тяжелая атлетика, нарды.
Достижения: председатель азербайджанской диаспоры, президент федерации тяжелой атлетики.

Как строитель пошел в медицину
Основатель восстановительной клиники «Бионика» далек от медицины. На врача он никогда не учился и даже в детстве не мечтал «пойти в эскулапы». Сейчас он сам говорит, что в медицинский бизнес попал случайно. И если бы в начале 2004г. не возникла идея нового дела, работал бы по профессии — строителем.
Как инженерастроителя занесло в медицинский бизнес?
— Для меня самого это до сих пор загадка. Никогда не думал, что займусь «Бионикой». Но, как это обычно бывает, всему виной случай. До 2004г. я плотно занимался строительством. Дело свое любил. Мне вообще с детства нравилось чтото строить, конструировать... (улыбается). В начале 90х у меня даже своя небольшая строительная фирма была. Давно это было. Теперь и говорить об этом не стоит. И вот случайно одна моя знакомая, врач по образованию, подала идею. Она рассказала, что в Москве и Санкт-Петербурге бум частных клиник. Тогда было особенно популярно направление репродуктивной медицины. Проще говоря, коммерческих больниц, которые помогают малышам появиться на свет. Помню как сейчас, подумал: «А почему нет?» Прошло несколько месяцев, и я уже закупил необходимое оборудование и взял на работу всего одного человека. Но какого! Елену Анциферову, она теперь главный врач «Бионики» и в медицине уже более 30 лет. Весь остальной штат набирала уже она. И, кстати, первых пациентов тоже привела из государственной клиники вслед за собой.
То есть первых клиентов вы увели у самого крупного своего конкурента — государства?
— Получается, что так (смеется). Хотя по отношению к той ситуации слово «увели» не совсем верно. С Еленой Михайловной пришли два пациента. Как вы понимаете, для государственной клиники потери небольшие. Да и с государством мы не конкурируем, цели разные. Наша больница — для человека. А там — человек для больницы. Простой пример: как долго принимает врач беременную женщину в госклинике? Максимум 15 минут. За это время решить все проблемы очень сложно. И к врачу не придерешься. Восемь часов отработал — и ушел. Никаких сверхнормы и допнагрузок. А к таким пациентам особый подход нужен. В частной клинике прием может длиться и час, и два.
Получается, както просто вы создали клинику. Раз — и получилось. Неужели не изучали рынок, конкуренцию?
— Не изучали. Честно! (ударяет ладонью по столу, удивляясь, что его слова ставят под сомнение). Никакого маркетингового исследования мы тогда не проводили. Все делалось на интуиции. Теперь я уже думаю, что лучшие бизнесидеи рождаются именно так: загорелся, увлекся — и получилось. Единственное, у нас тогда была статистика, что в России каждая пятая семья страдает бесплодием. Для многих пар это актуальная проблема. На этих цифрах и строили бизнес. В Красноярске тогда никто понятия не имел, что, например, бесплодие можно вылечить, не выезжая за пределы города. А конкуренция? Ее в то время почти не было. Это сейчас появилось несколько клиник, где занимаются лечением бесплодия. Есть в городе частные больницы, профиль которых — сопровождение беременности. Я не беру в расчет отдельные кабинеты УЗИ, биохимические лаборатории и т. д.
С конкурентами тихо—мирно сосущест­вуете?
— Если не считать того случая «увода» первых клиентов, то да. Здесь нет конкурентных войн, демпинга и пр. Я ведь долгое время в строительстве работал, и мне есть с чем сравнивать. Там настоящая конкуренция: много компаний, причем сильных, рынок почти насыщен, зайти на него сложно. В частной медицине все не так просто. Кого считать своим конкурентом? Кабинет УЗИ, там ведь тоже проводят обследование? Или гинекологическую клинику? На этом рынке отношения выстраиваются подругому. Я бы сказал, с конкурентами мы дружим. Например, я пока не могу приобрести для клиники репродуктивной медицины все необходимые лаборатории. И поэтому мы заключили контракт с «Центром СПИД», многие анализы делаем там. Или у нас есть пациентки, которых приходится на поздних месяцах беременности госпитализировать в бюджетные больницы. Туда специально выезжают наши врачи. И еще никогда не было случая, чтобы нам запретили посещать своих больных.
При такой мирной конкуренции какую долю рынка занимает «Бионика»?
— (Задумчиво смотрит вверх, как будто складывает в уме цифры) Не скажу. Даже не просите. И не потому, что это военная тайна. Просто не считал. А давать неверные данные не хочется. Скажу так:в пятерку лидеров частной медицины (не включая стоматологию, там свой подсчет) мы входим. С чего я это решил? По среднемировой и российской статистике, беременность при лечении бесплодия наступает у 1213% пациенток. А у «Бионики» этот показатель составляет 45%. То есть около половины пар, которые приходят к нам, уходят отсюда с пополнением.
С такой динамикой и рентабельность у вас, наверное, сумасшедшая?
— Это абсолютно несопоставимые вещи (очень удивляется вопросу). Да, за три года, что существует «Бионика», спрос на эти услуги вырос более чем в три раза. А вот рентабельность так и осталась на прежнем уровне. Есть миф, что частная медицина — очень доходный бизнес. Это так. Но за рубежом. Например, стоимость услуг диагностики бесплодия в Европе может обойтись в тысячи евро. А в Красноярске цена подобного лечения доходит до 5 тыс. рублей. Поэтому о баснословной рентабельности говорить не приходится. Мы все время балансируем на грани между доходностью и убытками. Во всяком случае, заграничной виллы и соб­ственного самолета у меня нет
«У меня все решает врач»
Талех Махмудов постоянно оговаривается: «я абсолютно ничего не смыслю в медицине». В доказательство своих слов, будто сомневаясь, что ему не поверят, жестом обводит кабинет со словами: «У меня здесь даже нет ни одной медицин­ской энциклопедии». Свое «незнание» он компенсирует сведущими во врачебном деле кадрами. Система управления в «Бионике» строится по принципу: «доверяй и делегируй полномочия». Эту аксиому он использует по отношению ко всем — от медсестры до главного врача.
— Моя задача как управленца и соб­ственника бизнеса — найти человека, заразить его идеей и дать возможность эту идею реализовать. А дальше — в их работу не вмешиваться. У меня в клинике всегда последнее слово за врачом. В своей сфере он сам принимает решение. А я всего лишь наблюдаю. С пустыми советами в их деятельность не лезу. И вообще не веду бизнес по принципу: «я здесь главный, и мне решать». Это, на мой взгляд, ошибочная система руководства. От нее до краха всего один шаг...
Какая тогда у вас роль в клинике?
— Знаете, я же по образованию инженерстроитель. Начинал начальником участ­ка, потом стал начальником управления и, в конце концов, дошел до руководителя строительного треста. По сути дела, я здесь выполняю функции «строителя процессов». Плюс к этому — отвечаю за финансы. То есть, получается, менеджер с полномочиями финансового директора.
Как строится день человека с такой замысловатой должностью?
— Каждое утро после спортзала я приезжаю в «Бионику». Обязательно пройдусь по клинике, поговорю в коридоре с маленькими пациентами (у нас их всегда очень много). Потом — за работу. У меня бумажный труд (улыбается). Поэтому львиную долю времени трачу на работу с документами. Вечером полчаса общаюсь с главным врачом. Она мне рассказывает, что произошло за день. Все. Если получается, после работы я снова еду в спортзал.
Есть какието особые способы мотивации персонала?
— Сейчас у меня в штате около 30 человек. Больше половины — врачи с пятнадцатилетним стажем работы. Для их мотивации мы никакого велосипеда не изобретаем. Во все времена главными мотиваторами были достойная заработная плата и дружный коллектив. Своим сотрудникам я стараюсь хорошо платить. В среднем в «Бионике» зарплаты выше в дватри раза, чем в государственной клинике. Ну, и коллектив у нас дружный. Результат— нет текучести кадров.
Быть лучшим в Сибири
— Сейчас у меня главная идея — создать самую крупную в Сибири диагностическую клинику. По сути, это будет продолжение «Бионики». Даже название оставил такое же. Идея полнофункциональной клиники возникла года два назад. Но только сегодня я приступаю к реализации проекта. Много времени ушло на разработку макета здания, работу с архитекторами и пр. Получение разрешения на застройку и непосредственно на само строительство потребует около года. Поэтому не позже следующего года ждите от меня приглашения на открытие нашего центра (смеется).
Это способ снизить риски невысокорентабельной репродуктивной клиники?
— В чемто да. У широкопрофильной клиники больше шансов выжить за счет спектра разнообразных услуг. Например, у нас в проекте целый этаж будет отведен под стоматологию. Кроме того, станут проводиться исследования самого разного уровня. Мы уже сейчас заключаем договоры с клиниками Японии, Германии и т. д. по лечению наших больных. Такая услуга, думаю, будет востребована.
А система управления там будет такая же, как и в «Бионике»?
— Конечно, все тот же принцип: «каждый отвечает только за свое дело и не вмешивается в работу другого». Штатное расписание новой клиники рассчитано на 120 человек. Возможно, мне придется брать помощника. Одному потянуть управление таким коллективом будет сложно.
Дело не в ущерб семье
Поиски надежного помощника — пока только мечты для основателя «Бионики». Сам он отмечает, что лучшей опорой для него стали бы сыновья. Но оба далеки от медицинских профессий и своей стезей выбрали гуманитарные науки.
— Старший сын у меня получает юридическое образование, младший — пока школьник. Но тяготеет к дипломатии. Так уж получилось, что с медициной вся моя семья «на Вы».
А что первично: семья или бизнес?
— Семья. Я не из тех бизнесменов, которые полностью отдают себя работе, не видят своих близких годами, а общение с ними сводят к кратким телефонным разговорам. Я подругому воспитан. У нас на родине семья — это святое. Моя работа и мой бизнес — только небольшая часть меня. Основное время я отдаю моим детям, друзьям, близким людям. Я сам по нескольку раз в год летаю домой, в Азербайджан, к отцу. Ну, а если вдруг мне позвонит мой сын и скажет: «Папа, ты мне нужен сейчас рядом» — я все брошу и поеду к нему.